Авария на междуреченской шахте «Распадской» произошла 8 мая 2010 года и унесла жизни 91 человека.
Суд начался в феврале 2016‑го. В числе восьми обвиняемых были руководители и работники предприятия, начальник горноспасателей, инспектор Ростехнадзора. За четыре года практически все фигуранты были освобождены от уголовной ответственности в связи истечением сроков давности. Последним на скамье подсудимых оставался технический директор Анатолий Рыжов, его срок давности прекратился в январе.
В том, почему за одну из крупнейших аварий в истории современного углепрома никто не понёс ответственности, разбирался корреспондент «АиФ в Кузбассе».
«Всё скрутило, как верёвку»
По его мнению, нельзя однозначно сказать, кто виноват в аварии. «Если рассудить, то кого считать виновником: человека, который намеренно поджёг или взорвал? Нет доказательств этого. Причину аварии так и не выявили до конца, потому что был двойной взрыв. Я спускался после аварии туда. Даже не мог представить, что возможны такие последствия: рельсы, балки – всё скрутило, как верёвку. Второй взрыв был более мощный, и он уничтожил все следы, которые там могли быть. Версий много было, вплоть до того, что это диверсия, т. к. среди погибших нашли человека, который не числился среди работников. Но ни по одной версии нет доказательств», – рассуждает шахтёр.
Почётный шахтёр России Фёдор Макеев лично знает фигурантов уголовного дела, оказавшихся на скамье подсудимых. «Они «стрелочники». Их ни за что по судам таскали. Какой смысл был бросать простых людей в тюрьму, к уголовникам и бандитам? Они выполняли то, что диктовали им собственники, делали свое дело на те средства, которые были им отпущены, – считает шахтёр. – А хозяева даже как свидетели не фигурировали, хотя находились тогда на месте, сами рулили предприятием. Несколько лет назад они продали акции и умотали за границу». На вопрос, как относятся сами шахтёры и близкие пострадавших к тому, что виновных в аварии нет, ветеран отвечает: «Все давно поняли: миллиардеры откупились и прикрылись нанятыми работягами».
Обвинения не сняты
Так совпало, что в январе-феврале суд Междуреченска вынес решения по двум авариям на «Распадской». В массовой аварии 2010 года все освобождены по сроку давности. А по ЧП на разрезе, где в 2018 году автобус упал в обрыв и погибли восемь человек, суд приговорил водителя к двум годам колонии-поселения. Выходит, что происшествия с небольшим количеством жертв и расследуются быстрее, и приговоры суда по ним выносятся оперативнее?
«Расследование уголовных дел о крупных авариях на опасных объектах, в которых погибло и пострадало много людей, всегда имеет ряд особенностей, которые объясняют длительность всего процесса. По таким делам проводится значительное число процессуальных действий как с предполагаемыми виновными, так и с потерпевшими, большое число экспертиз», – объясняет причины долгих расследований уголовных дел и судебных тяжб по крупным авариям адвокат Адвокатской палаты Кемеровской области Евгений Лисин.
Раз суд никому не вынес приговор, то в аварии никто не виноват – так рассуждают многие. Однако, как уверяет юрист, если бы речь шла об отсутствии виновных с точки зрения буквы закона, то конкретные люди не были бы привлечены в качестве обвиняемых, либо их оправдали бы по суду. «Если сроки давности привлечения к уголовной ответственности истекли на момент рассмотрения в суде, то с согласия подсудимого уголовное дело прекращается, наказание не назначается. Такое постановление не устанавливает виновность подсудимого в совершении преступления, однако прекращение дела по истечении срока давности является нереабилитирующим основанием», – рассказывает эксперт. То есть подозрение или обвинение в преступлении не снимается.
«Зимнюю вишню» ждёт то же?
Десять лет назад дело «Распадской» ожидалось резонансным: люди перекрывали дороги, требуя открытого и честного расследования. По накалу страстей те события сопоставимы с реакцией на трагедию в «Зимней вишне» два года назад. На вопрос, не получится ли так, что из-за крупного масштаба происшествия расследование по пожару в ТЦ тоже будет долгим и никто не понесёт реальной ответственности, Евгений Лисин отвечает: «Судя по тому, что уголовное дело поступило в суд спустя чуть более года с момента трагедии, то есть расследовано достаточно оперативно, есть основания полагать, что судебное разбирательство завершится до истечения сроков давности, виновные будут установлены и понесут наказание».
Если после аварии в мае 2010 года в Междуреченске и Новокузнецке проходили протестные акции, то спустя 10 лет прекращение расследования в суде было воспринято без возмущения. «Я присутствовал в суде как свидетель. Не заметил там инициативных групп пострадавших, высказывавших недовольства. После аварии собственники постарались удовлетворить все их просьбы. Тем, кто нуждался, выделили жильё, даже в другие города помогли переехать. Помогали гасить кредиты, ипотеки. Продолжают оплачивать обучение детей. Постарались никого не оставить в обиде», – объясняет отсутствие волнений Николай Сыров.