Кузбасская шахта стала общим местом работы для отца и сыновей

Семья Барановых, династия потомственных шахтёров, объясняет выбор жизненного пути надёжностью. Всё что угодно может измениться, а уголь будет нужен всегда. Сергей Юрьевич, самый старший представитель династии шахтёров, не мечтал попасть в шахту, но, когда пришло время определяться с выбором профессии, пошёл учиться в горный техникум. Тогда, в 80-е, работа в шахте казалась самым надёжным способом заработка.

После распределения попал на шахту «Бирюлинскую», затем армия, а после снова вернулся под землю, на шахту «Берёзовскую», проходчиком. За Сергеем Юрьевичем на шахтовое предприятие ушла из торговли и жена, Марина Ивановна — переучилась на оператора стационарной установки.

И даже кризис в угледобывающей отрасли, грянувший после развала Советского Союза, когда шахтёры не получали зарплату по несколько месяцев, не изменил желания этой семьи работать в шахте. «Многие в это время уходили. Но я не чувствовал в себе жилки предпринимателя (большинство уходили из шахты, чтобы организовать собственное маленькое дело). Торговать жвачкой — это не моё. Я из тех людей, кто глубоко пускает корни.

С чем сталкиваются горняки на работе?

Читайте нашу статью

Раз решив связать жизнь с шахтой, всегда знал, что это на всю жизнь. И, действительно, в скором времени после забастовок, когда рельсы перекрывали в Анжерке, стали всё выплачивать, жизнь наладилась. Все эти кризисы, неурядицы — временное, угледобыча всегда возрождается», — рассуждает старший Баранов. Теперь он уже бригадир проходчиков и отдал работе в шахте без малого 30 лет. Однако Марина Ивановна признаётся, что до сих пор во время смены волнуется и за мужа, и за сына Максима, который тоже отдал предпочтение шахтёрскому труду. В этом году на горный факультет поступил и младший сын Егор. Уже скоро, во время практики, ему предстоит спуститься под землю вместе с отцом и братом.

Будущее для внуков

По словам Сергея Баранова, сейчас шахтёрский труд переживает очередной кризис: «Здесь, на севере Кузбасса, шахты хиреют. Взять Анжеро-Судженск: там все шахты закрылись. У нас в Берёзовском «Первомайская» и «Берёзовская» — просто выживают: угля толком не дают, собственники их, видимо, дотируют, т. к. это градообразующие предприятия. Правда, наша «Южная» стабильно даёт хороший уголь и будет давать минимум лет 20. Но она совсем молодая — её мы построили всего девять лет назад». Сергей Юрьевич перешёл на шахту «Южную», когда на её месте было ровное поле. Шахту пришлось строить своими руками, врываться в землю.

Как менялось в обществе отношение к профессии шахтёра

Читайте нашу статью

По словам супруги шахтёра, работать тогда приходилось в крайне суровых условиях: «Стояли кошмарные морозы, а они работали днями на открытом воздухе! График был два через два. Два дня на морозе муж работает и два дня отлёживается, лечится баней, чаем и лекарствами». Возможно, что шахту Сергей Юрьевич строил именно для внуков — несмотря ни на какие кризисы, на молодой шахте перспектива для шахтёрского труда остаётся.

Машина шахтёра не заменит

Шахту 20, 30 лет назад и шахту сейчас — просто нельзя сравнить, утверждает Сергей Юрьевич. В 80-е гг. шахтёры всё делали вручную. И оборудованию, и средствам безопасности было далеко до нынешнего уровня. А сейчас кругом машины и автоматы. Но, по словам горного мастера Максима Баранова, несмотря на все технологии, людей из шахты не удастся убрать никогда. Оборудование может быть рассчитано на работу без присутствия человека, но это такое производство, где нужен именно человек с его реакцией и смекалкой.

А тем временем прогресс меняет и самих шахтёров. «Ещё 15 лет назад если у шахтёра было высшее образование, то его почти сразу назначали в инженерно-технические работники. Сейчас 60-70% сотрудников имеют высшее образование, но работают в забое. В моей бригаде сейчас человек пять окончили вуз», — рассказывает Сергей Баранов. А это значит, что шахтёр — это уже не просто работяга, а рабочий, которым можно гордиться.