В последнее время стали часто говорить о сохранении биоразнообразия. А зачем нам сохранять природу, никто не объясняет. Казалось бы, исчезнут с сотни га какие-то цветочки. Какие последствия это может повлечь, выяснял корреспондент «АиФ – Кузбасс».
Доктор биологических наук, зам. председателя комиссии по охране здоровья, экологии и развитию спорта Общественной палаты Кемеровской области Юрий Манаков считает, что последствия бездумного уничтожения кузбасской растительности могут быть непредсказуемыми, и хуже всего будет самим же людям.
Как творят «биобезобразия»?
Павел Казаков, «АиФ – Кузбасс»: Юрий Александрович, уже стало модным пугать нас лунными ландшафтами… Тем не менее все развитые страны проходили через вырубку лесов, коксовый дым и угольные разрезы. И всё у них наладилось. И у нас ведь всё наладится?
 |
|---|
| Юрий Манаков |
Юрий Манаков: Надо понимать, что, когда у них всё это происходило, например, в Германии, то буферность экосистем была больше, а нагрузка на биосферу была меньше. И они могли этот ресурс проедать. Но к 70-м годам прошлого века Европа уже задумалась об экологии, потому что они вырубили леса, загрязнили реки. В 1972 году в Римском клубе заговорили о том, что человек стал очень негативно влиять на состояние окружающей среды и создавать проблемы саму себе. Кстати говоря, первое законодательство по рекультивации земель возникло в начале семидесятых годов в США, толчком для этого послужила авария, когда прорвало дамбу шламохранилища одной из шахт.
В то время у нас только начиналась полномасштабная индустриализация Сибири. Сейчас мы вырубаем леса и загрязняем реки, хотя для всего мира очевидно, чем это чревато.
- Реки очистятся, вместо загубленных цветов вырастут новые. Разве нет?
- Да, очистятся и вырастут, но будет не то, что было раньше. Уже сейчас в европейской части страны регионы ведут борьбу с борщевиком Сосновского, очень агрессивным видом. В Кузбассе учёные насчитывают уже полсотни агрессивных растений, распространение которых обусловлено сильным нарушением природных экосистем.
Например, люпин многолистный и золотарник канадский, которые так любят у нас выращивать на дачах. Сейчас оба вида активно внедряются в березняки, растущие на отвалах. Нет сомнений, что через годы они основательно займут место в новой экосистеме, где не будет места ни грибам, ни ягодам. Кроме того, многие из «пришлых» растений аллергенны. Вместе с ними будут развиваться устойчивые к соседству с человеком вредители: крысы, тараканы, мотыльки. И мотылёк не будет жевать вездесущую циклахену, но за неимением привычной пищи он будет опустошать посевы, поля и огороды.
Кто в пионеры записался?
- Что же делать?
- Сокращать воздействие на окружающую среду, снижать темпы уничтожения видового разнообразия. Собственно, методов всего два. Предпочтительнее, конечно, сохранять виды в естественной среде обитания – in situ. Для этого создаются особо охраняемые природные территории. В качестве вспомогательного способа допускается метод ex situ, т. е. с переносом вида за пределы природного местообитания, например в условия ботанического сада.
Несколько угольных компаний области уже четыре года участвуют в проекте ПРООН/ГЭФ, который был задуман как подготовительное мероприятие перед ужесточением российского экологического законодательства. Они фактически являются пионерами внедрения новых технологий сохранения биоразнообразия в угольной промышленности. И за эти четыре года мы показали принципиальную возможность сохранения биоразнообразия при разработке угля.
- Каких результатов добились?
- У нас впервые в РФ угольные компании приняли участие в разработке методических рекомендаций по инновационным технологиям рекультивации. Никто в России никогда этого не делал. Они согласованы с властью и уже опробованы на угольных предприятиях.
СДС создали особо охраняемую природную территорию «Костенковские скалы» в качестве компенсации за уничтожение популяций кандыка сибирского: здесь уничтожили, а там гарантированно сохранили. «СУЭК-Кузбасс» разработал технологию гидробиомониторинга. «Южный Кузбасс» издал методические рекомендации по экологической оценке. КТК разработала технологию реставрации степных экосистем и биомониторинга. Они показали, что угольные предприятия могут заниматься сохранением биоразнообразия, хотя четыре года назад никто из угольщиков никакого понятия о биоразнообразии не имел. Теперь наши рекомендации включены в новые российские ГОСТы и в справочник наилучших доступных технологий.
Что самому не выдумать?
- Подобные разработки нужно узаконивать? Ответственный угольщик не может взять и сделать всё сам?
- Любое предприятие работает строго в соответствии с официальными государственными документами, поэтому угольная компания прежде должна получить технические условия на рекультивацию от муниципалитета. Специалист администрации тоже должен руководствоваться официальными документами. До сих пор это были в лучшем случае советские ГОСТЫ, по которым допускалось восстановление пашни.
- Создание Караканского заказника - это один из примеров такой работы?
- Сохранение Караканского хребта соответствует «предотвращению» - самому первому уровню принципа снижения негативного воздействия, а потому самому эффективному. Мы могли бы реально потерять этот природный объект, но он остался цел благодаря тому, что в этом направлении работали все: местное население, члены Общественной палаты, учёные. Велика была роль администрации Кемеровской области - без политической воли этот вопрос решить было невозможно. И самое невероятное, что акционеры компании согласились отдать собственные земли, под которыми лежит около 500 млн тонн угля! Случай беспрецедентный!
- А можно было бы как-то скомпенсировать уничтожение хребта? Его срыть, а растения перенести?
- Нет. Подобного природного комплекса в Кузнецкой котловине не существует. Караканский хребет уникален по ряду признаков для всего северного полушария!
Просто повезло, что в компании мы встретили внимательных людей, которые оказались способными преодолеть системные просчёты. Ведь у компании на тот момент были в наличии все разрешения, полученные из департаментов и Росприроднадзора, что на Каракане никаких «краснокнижников» нет… Вроде как пустыня. А там около 550 видов растений и 20 из них краснокнижные. Несколько редких видов птиц. Для руководителей компании этого аргумента было достаточно, чтобы принять трудное, но такое важное для природы и жителей Кузбасса решение.
- В этом году в Беловском районе был создан ещё один заказник – Бачатские сопки…
- Мы два с половиной года обивали пороги администрации Беловского района и города Белово, прежде чем удалось наконец согласовать интересующие нас земельные участки. Бачатские сопки – это совершенно необычная территория, со своим особым набором растительных сообществ и видов, непохожих на караканские. К настоящему времени некогда единый комплекс очень сильно фрагментирован. На одной из трёх оставшихся частей можно поставить крест: здесь проходит недавно построенная технологическая дорога. Нам удалось сохранить только одну часть – больше 700 га между Старобачатами и Белово. Ещё остался третий участок, наиболее высокий. Он находится между отвалами и карьером Бачатского разреза. Но вопрос времени, когда эти сопки засыплют породой. Пока наши просьбы о сохранении этого уникального места остаются без внимания.
- А почему не со всеми удаётся договориться?
- Многое зависит от политики компании. В 2014 году никто не верил, что здесь что-то получится. Думали, что учёные получат деньги, напишут отчёты и всё заглохнет. Но в Кузбасском ботаническом саду под руководством д.б.н. Андрея Куприянова специалисты занимаются вопросами сохранения биоразнообразия с 2000 года. За десять лет ботанических исследований список флоры нашей области был увеличен на 100 видов растений! Подробное изучение растительного покрова области позволило выделить 21 ключевую ботаническую территорию. К настоящему времени официальный природоохранный статус получили четыре такие территории! Это хороший результат.
Где зелёные рынки?
- Что забота о природе даёт угольщикам, кроме гордости за совершение доброго дела?
- Не открою тайну, если скажу, что 80% прибыли угольные компании получают из-за рубежа за экспорт угля. Это основа экономики как компаний, так и региона в целом. А рынки Европы становятся очень экологически чувствительны, и нашим компаниям приходится соответствовать международным природоохранным стандартам. Так проще продавать уголь за рубеж. Поэтому наши крупные производители угля добровольно проходят международный аудит качества экологического менеджмента, например, агентства «Better Coal». Я встречался с немцами, которые занимаются закупками угля, в т. ч. из Кузбасса. И они говорят: «Наш бургомистр из партии зелёных, он постоянно интересуется происхождением этого угля и условиями его добычи, насколько он соответствует европейским стандартам. Поэтому наша компания заинтересована покупать уголь у поставщиков, с которыми не возникнет репутационных проблем».
- Что ещё нам нужно сохранить?
- Всё! Дело в том, что по долгосрочному плану развития угольной промышленности России к 2030 году необходимо довести добычу угля до 500 млн тонн. И Кузбасс играет здесь главную роль. Я не стал бы выделять какие-то территории особо. Вопрос в другом: как нам комплексно подойти к сохранению биоразнообразия в нашем регионе?
Надо разработать программу развития угледобычи, принять её на региональном уровне. Тогда появится план, который будет учитываться при выдаче новых лицензий, да и сами лицензионные соглашения будут заключать в себе положения об охране биоразнообразия, чего сейчас не делается совсем. Только тогда появится возможность снизить негативное воздействие на экосистемы, и мы начнём цивилизованно добывать уголь.
Аман Тулеев: «Сейчас нужен сильный стабильный регион, как никогда» 
В Кузбассе возбудили уголовное дело из-за загрязнения воздуха 
Кемерово занял 39 место в экологическом рейтинге городов России 
Сложный выбор. Угольщики наращивают темпы добычи, а экологи бьют тревогу 
Нарисовали угольное сердце. За что отвечают геологи в Кузбассе?