Медсестра из Кузбасса – об авариях, слезах и жертвах ради профессии

Фото: Анна Иванова

Кемерово, 8 мая - АиФ-Кузбасс. В современной жизни место ежедневному героизму тоже есть, хоть и отгремела давно война. О подвигах ценою в жизнь нам рассказала медсестра Татьяна Родио­но­ва, 40 лет проработавшая в реанимации.

   
   

 

Отрезала косу ради работы

 

 

– Татьяна Григорьевна, вступая в профессию, вы совершили очень символичный поступок – подстриглись, пожертвовали косой. Но, надо полагать, что та жертва была не последней. На какие риски, не прописанные в должностных инструкциях, приходилось ещё идти?

 

   
   

– Да, при приёме на работу заведующий спросил: «А куда ты будешь волосы девать?» Я ответила: «Если нужно – отрежу». И отрезала косу 8 августа 1973 года. Но это не так важно. Я являюсь почётным донором России: 25 лет сдавала кровь. В нашем отделении – самые тяжёлые больные. Я, как и многие другие работники, если знала, что им нужна кровь, сдавала. Если какая-то экстренная ситуация, то и домой за мной отправляли машину. Приезжала, ложилась на кушетку рядом с больным. Это было прямое переливание, опасное, т. к. можно заразиться. Тьфу-тьфу, всё обошлось. Так и помогали спасать жизни, не думая об опасностях.

 
Работать без слёз не получается. Фото: www.russianlook.ocm

 

 

– Неужели ни разу за 40 лет вы не хотели уйти из реанимации?

 

– Еще когда практику проходила, мне понравилось: девочки-сёстры все бегают, все в работе, помогают встать на ноги самым тяжёлым больным. Вот и мне захотелось так же работать. Через какое-то время меня позвали в детскую больницу, тоже в реанимацию. Отработала я там смену, а на следующий день пришла к заведующей со словами: «Вы меня, ради бога, простите, но я хочу назад, в свою реанимацию». У нас здесь всегда был и сейчас есть замечательный коллектив. Заведующие, какие были за эти годы, – все прекрасные люди. Старшие сёстры из других отделений мне частенько говорят: «У вас такое тяжёлое отделение, а сестёр и санитарок достаточно, штат укомплектован, все добросовестные». Сёстры очень внимательные, к каждому больному относятся, как к своему родственнику. Даже бомжа привезут – они его и отмоют, и побреют, и накормят, и одежду соберут при выписке. А ребёнок лежит, попросит мороженое, так врач сам пойдёт и купит ему. Все относятся к пациентам, как к своим. Поэтому и уходить в другое место мне больше не хотелось.

 

Трагедии – из первых уст

 

– Вы узнаёте раньше журналистов, где и какое несчастье произошло. Ведь к вам привозят пациентов, пострадавших во время пожаров, во время аварий на шахтах. О каких нашумевших происшествиях вы узнали раньше, чем прочитали в газетах?

 

 

– Одна из самых крупных аварий – на шахте «Рас­пад­ской», как раз ровно три года назад это было. Узнала про аварию, когда домой позвонили, вызвали на работу. Примчалась на такси. Подготовили места быстро, слаженно, без суеты. Привезли шахтёров, нетяжёлых, в сознании. Вскоре стали прибывать родственники. Мы всех пропускали, т. к. понимали, какой стресс испытали и родные, и сами шахтёры. Первые дни пострадавшие в основном молчали, приходили в себя. А потом начали расспрашивать о судьбах своих товарищей. Расстраивались очень, узнав, что много людей погибло. Кто-то после таких новостей замыкался в себе, отворачивался к стенке и долго не разговаривал. Но мы не оставляли их, общались с ними, поддерживали, как могли. На первом этаже тоже реанимация, там лежали пострадавшие на аппаратной вентиляции лёгких. Когда дело уже было ближе к выписке, «наши» шахтёры навещали их: подойдёт, руку пожмёт, спросит что-то, тот ответить не может, но головой в ответ качает.

 

Когда в январе этого года взорвался баллон в квартире на Радищева, пострадавших, двоих ребятишек, к нам привезли (а взрослых, отца и сына – на первый этаж). Тоже их экстренно принимали, приехала на работу по первому звонку. Ребятишки в сознании были, сестрички от них не отходили. Этих мальчика и девочку вылечили, выписали, а вот отца и сына, к сожалению, спасти не удалось.

 

– В чём кузбасская специфика вашей профессии? Какие больные чаще попадают в отделение?

 

– Когда я только пришла сюда работать, было много больных после криминальных абортов, а также с отравлениями уксусом после попытки суицида. А в последние годы много пациентов, пострадавших на производстве. Это не только шахтёры – привозят и с металлургических предприятий Новокузнецка. В январе лежал мужчина, он упал в горящий шлак. Его руководители приглашали врача из Израиля, тот подтвердил наш прогноз: шансы выжить у рабочего лишь 5%. К сожалению, он умер 7 января.

 

Квартира в награду

 

– Вы, наверное, даже и не считали, сколько жизней спасли за годы своей работы. Мы часто слышим, что кого-то из спасателей наградили за работу. А врачей за спасение жизней награждают?

 

– Медсёстры и врачи тоже получили денежную премию от начальника департамента охраны здоровья населения за спасённых после взрыва в жилом доме. И у меня есть награды, но самая важная из них – это квартира от губернатора. Пока в больнице работала, жила в бараке, потом 17 лет – в квартире с соседями. Вместе со мной – двое детей, мама. В 90-е тяжело приходилось – подрабатывала и экспедитором, и булочками торговала. Детей бы накормить, выучить, не до покупки жилья. А семь лет назад главный врач и председатель проф­кома нашей больницы ходатайствовали за меня перед департаментом, приезжала областная комиссия посмотреть, как я живу, и выделили мне квартиру. Всего ничего доплатила – 39 тысяч. Вот это для меня настоящая награда за труд!

 

 

– На работе вы непосредственно сталкиваетесь с человеческими трагедиями. А как сами «реанимируетесь» после увиденного?

 

 

– Когда пришла сюда работать, заведующий наказывал мне: «Смотри, чтобы не плакала!» Я пообещала ему. Поначалу боялась работать с детьми: не дай бог, чтобы ребёнок умер – плакала долго. Потом вроде привыкла. Но и сейчас, спустя 40 лет, не всегда удаётся сдерживать данное заведующему обещание. В прошлом году 29 апреля в отделение поступил 12-летний мальчик Данилка. Он играл с друзьями на улице, схватил оголённый провод, на нём загорелась одежда. Почти год он пролежал у нас. Все постоянно подкармливали вкусненьким его, мои дети и внуки на Новый год передали ему подарки, мальчик очень радовался, всем рассказывал об этом. Наш Данилка умер 10 марта. Столько слёз было! Да и как тут не заплакать? Разве это можно пережить спокойно? Это трагедия не только его семьи, но и всей реанимации.

 

Кому не место в медицине?

 

– Одна страховая компания провела исследование: в 2011 г. доля довольных работой здравоохранения в городе была 44%, в 2012 – всего 29%. Как вы считаете, почему растёт количество недовольных работой врачей? Как можно исправить эту ситуацию?

 

– Думаю, это из-за нехватки сотрудников. Если, например, в отделении должно быть три медсестры, а работает одна, то она уже не уделит больному должного внимания, не поговорит с ним лишний раз, т. к. ей нужно бежать оказывать помощь другому пациенту. Молодёжь не идёт в муниципальные больницы и поликлиники из-за зарплаты.

 

Устраиваются в частные: там и спокойнее, и зарплата выше. В нашем отделении таких проблем с кадрами нет, потому что работники получают стимулирующие выплаты. Но чтобы получить приличную зарплату, около 18 тысяч, медсестре надо постараться: выработать не ставку 170 часов, а 260 часов. Далеко не каждому наша работа по плечу.

 

– Какой совет вы дали бы тем, кто только собирается стать медсестрой?

 

– Нужно любить профессию. Никогда не забуду одну практикантку. Пришла она к нам, с бумагами во­зится, а в палате не работает. Спрашиваю у неё: неужели не интересно? Она в ответ: «Я никуда не поступила, меня родители устроили в медицинский». Не дай бог, такая работница придёт в такое отделение, как наше! Как она будет спасать жизни? Да в любой сфере медицины для больного будет травма, если он попадёт к медсестре, которая не любит больного. Здесь не должно быть случайных людей. Просто так, потому что больше никуда не взяли, в медицину идти не надо. К каждому больному нужно относиться, как к родственнику.

 

 

– А сколько у вас родственников-пациентов?

 

– Если в год проходит около полутора тысяч больных, вот и считайте. Тысяч 60, наверное, не меньше.

 

Смотрите также: