Имя Александра Спесивцева, наверное, слышал каждый второй. Маньяк, прозванный «сибирским потрошителем», жестоко убил и расчленил 19 человек, среди которых были подростки. Жертв ему даже поставляла родная мать, а сестра закрывала глаза на «странности» брата. Интересно, что недавно его дом снова атаковали интересующиеся личностью злодея — только на этот раз подростки.
kuzbass.aif.ru публикует эксклюзивные выдержки судебно-психиатрической экспертизы врачей-психиатров Новокузнецка 1997 года, с которыми редакция ознакомилась, листая пять томов по делу маньяка.
Детство и юность маньяка Спесивцева
«Наследственность его психопатологически не отягощена. Отец злоупотреблял алкоголем, пьяный скандалил, гонял детей и жену, рано оставил семью. Мать замкнутая, необщительная, обидчивая, внешне тихая, но жёсткая и решительная. Детей всегда держала в строгости. После ухода мужа стала главой семьи. Жили как-то отгороженно, ходили гулять только вместе, с соседскими детьми испытуемый и его сестра не дружили. Окружающие считали их странными и нелюдимыми. В квартиру к себе никого не пускали.
Испытуемый родился в домашних условиях. В течение двух лет ему не оформляли свидетельство о рождении, т. к. мать к врачу не обращалась. Рос ослабленным, болезненным, страдал слабым зрением, до 9 лет наблюдался ночной энурез, часто беспокоили головные боли и головокружения, имели место носовые кровотечения.
Воспитывался в условиях гиперопеки стороны матери, которая считала его "слабым здоровьем, ранимым". Его капризам особо не потакала, но когда он "шкодничал", всегда принимала сторону сына, активно его защищала, при любых обстоятельствах считая его бесспорно правым. Учиться начал своевременно. За период учёбы сменил три школы (по мере того, как мать переходила работать завхозом из одной школы в другую). В начальных классах успевал удовлетворительно. Отвечать стеснялся, болезненно переживал плохое зрение, не терпел насмешек в свой адрес. В последующем старался отомстить. В классе был замкнутым, необщительным, скрытным. Его якобы часто били, а сам "постоять за себя не мог". За него заступалась мать, сурово разбираясь с обидчиками.
Вёл себя тихо, незаметно. Общественной работой не интересовался, но разовые поручения выполнял. Учебные дисциплины его не увлекали, но проявлял интерес к радиотехнике. Любил читать историческую и фантастическую литературу, пытался сочинять стихи. Якобы вёл дневник, который впоследствии уничтожил. В старших классах делал пропуски уроков, которые мать объясняла болезнями, но меддокументы предоставляла не всегда. Стал тяготеть к подросткам асоциального поведения, хотя друзей близких не имел и авторитетом не пользовался. Пакостил по мелочам: воровал газеты из почтовых ящиков, поджигал кнопки в лифтах. Иногда ему доставалось от более сильных ребят. Тогда старался откупиться какими-либо безделушками: значками, пистонами.
Постепенно испытуемый понял, что для того, чтобы самоутвердиться, нужно общаться с ребятами сильнее себя, которые могут подраться и позволить себе сделать что-нибудь смелое. Быстро перенимал отрицательный опыт, стал дерзить, грубо иногда покрикивал на мать, лазал по чердакам и подвалам.
В 1985 г. Спесивцев окончил 8 классов. Ссылаясь на плохое зрение, никуда не трудоустраивался».
Первая кража и СИЗО
«За кражу из школы его в 1985 г. поставили на учёт в ПДН. Тем не менее, продолжал вести прежний образ жизни, любил дома включать на полную громкость музыку, мешал соседям. На их замечания демонстративно не реагировал. При беседе с семьёй мать заявила инспектору ПДН: "...пусть лучше я сяду в тюрьму, но мой сын грязную работу или таскать ящики не будет".
По месту жительства характеризовался лживым, изворотливым, мог свалить вину на ближнего — друга, соседа. Вместе с тем был трусоват и боялся физической расправы. в 1987-88 г. Спесивцев совершил несколько краж госимущества, за что привлекался к уголовной ответственности. Был арестован и содержался в СИЗО. В течение всего срока мать "ходила по начальству", выпрашивая для сына различные поблажки. Даже в условиях тюремного содержания в суде испытуемый выглядел, благодаря стараниям матери, "как с иголочки".
В день последнего заседания Спесивцев начал биться головой о решётки, кричал: "Я не сяду в тюрьму! Не хочу! Не хочу!" Это послужило поводом для назначения ему судебно-психиатрической экспертизы. В стационаре он был малозаметным, малообщительным. Залёживался в постели, писал стихи депрессивного содержания, на комиссии сидел с опущенной головой, говорил еле слышно, сообщил, что пошёл на кражи, т. к. "хотел быть вместе с сильными", иначе его били. Заявлял, что ему кажется, что все его презирают, осуждают. Характеризовал себя трусливым и безвольным, считал неполноценным, хуже всех. Жаловался, что с детства его никто не понимает, что теперь придётся отбывать наказание, оттого и "испугался, кричал в суде". Врачебной комиссией он был признан невменяемым с диагнозом "Шизофрения" и рекомендацией принудительного лечения в психиатрической больнице с обычным наблюдением».
Первый «случайный» труп
«С 26.10.88 г. по 9.03.89 г. Спесивцев находился на принудительном лечении в Новокузнецкой психиатрической больнице. В стационаре первое время оставался мрачным, угрюмым, легко раздражался. В дальнейшем освоился, бил дефектных и ослабленных больных. Самовольно принимал не назначенные ему лекарства, жаловался матери, что его бьют в больнице, отказываясь в дальнейшем от своих слов. Галлюцинаторно-бредовых расстройств у него не наблюдалось. В марте совершил побег.
Скрывался от работников больницы и милиции. Познакомившись с несовершеннолетней Г., он сожительствовал с нею. По словам испытуемого, он любил её. Так как она была девочкой довольно лёгкого поведения, избивал её. После очередного избиения Г. доставляли в горбольницу с травмой головы. По этому факту нанесения побоев против Спесивцева возбуждалось уголовное дело. Приходя к ней в больницу, он устраивал там скандалы. Психиатра он не посещал, лечения никакого не принимал.
13 июня 1991 г. в квартире Спесивцева был обнаружен труп Г. с множественными телесными повреждениями. Привлечённый в качестве обвиняемого по ст. 103 УК РФ Спесивцев виновным себя не признавал. Утверждал, что Г. он любил и она жила у него добровольно, силой он её не удерживал. Несколько раз она уходила и возвращалась. Якобы последнее время у него не жила и пришла накануне вся избитая. Показания давал чётко и последовательно.
27 июня его арестовали. По делу ему назначалась стационарная судебно-психиатрическая экспертиза. В отделении первые дни отвечал на вопросы, держался незаметно, обособленно. В беседе раздражался. Активно защищая себя, он с возмущением сообщал о поведении погибшей, заметно волновался, переживал, повторял часто одну и ту же фразу: "Я не дурак". В последующем в поведении испытуемого появилась плаксивость, недоступность, ни с кем не общался, несколько раз отказывался от еды. На комиссии говорил тихо, заметно заикался. Практически ничего по отношению убийства не говорил, пожимал плечами. У него нашли признаки реактивной депрессии, было рекомендовано принудительное лечение в г. Орел.
В течение первых двух месяцев пребывания в больнице испытуемый был вялым, подавленным, много времени проводил в постели. С окружающими общался мало, на вопросы отвечал тихим голосом, при упоминании о содеянном тяжело вздыхал. В процессе лечения настроение у испытуемого выровнялось. Был активен среди других больных, тяготел к общению с лицами, имеющими криминальный стаж, допускал многочисленные нарушения режима. В ответ на замечания раздражался, держался высокомерно, на вопросы отвечал по существу. Допущенные нарушения пытался нивелировать либо отрицал таковые.
В стационаре Новокузнецка, куда его перевели позже, держался обособленно, но с достоинством, следил за внешним видом, смотрел телепередачи, играл в шахматы. Проявлял эмоциональную лабильность, раздражительность. Ещё находясь в СИЗО, он ввёл в половой член вазелин, после чего у него возникали нагноения. В отделении он смазывал его назначенными мазями. Когда, у него отобрали стеклянную палочку, которую он использовал для этих целей, то выдал бурную психопатическую реакцию, требовал перевести его в СИЗО, иначе он сбежит.
Отказывался от свидания с матерью, сестрой. На комиссии был правильно ориентирован, держался с достоинством. Достаточно подробно давал о себе и случившемся сведения, часто скрывая информацию. Потерпевшую называл "знакомым человеком, иногда заходившим переночевать". Много рассуждал по поводу своей невиновности.
Комиссия пришла к выводу, что Спесивцев хроническим психическим заболеванием не страдал и не страдает им в настоящее время. Был признан вменяемым и выписан из отделения».
Вторая часть про последующие убийства и о том, что о них думал и говорил сам Спесивцев, выйдет на сайте через неделю. Следите за обновлениями в нашем Telegram-канале.