«Ну, Игорь, — замялся тот, — понимаешь, у нас ведь тут филармонический зал, а не ресторан…»
Теперь Склярова с друзьями по «Хрустальному трио» принимают на бис в любой филармонии, они объездили с гастролями практически всю страну.
Увлечение новым довело до Большого
— Игорь, скажите, чего вдруг баяниста с консерваторским образованием потянуло на такое несерьезное занятие, как игра на… посуде?
— Я человек увлекающийся, открытие нового — мой конек. Однажды в конце 90-х знакомый показал мне инструмент, который выглядел как набор хрустальных рюмок и бокалов. Оказалось, каждый из предметов звучит по-разному, а высоту звука можно менять, добавляя в бокалы определенное количество воды. Меня эта тема очень заинтересовала. К тому же выяснилось, что музыку для стеклянных инструментов начали писать еще в ХVII веке, в авторах для стеклянной гармоники отметились Моцарт, Бетховен, Штраус, Рубинштейн и Глинка… К слову сказать, не так давно была найдена партитура оперы «Руслан и Людмила», где Глинка показал образ Черномора с помощью стеклянной гармоники. И мне с моим другом Тимофеем Винковским, с которым в 2001 году мы создали ансамбль, довелось воспроизвести это на сцене Большого театра в постановке Александра Ведерникова (впоследствии Винковский переехал в Санкт-Петербург. — Прим. ред.). Так что игра на бокалах — не такое уж несерьезное занятие.
— Как-то быстро получается: заинтересовался, и вот вам Большой!
— На самом деле все происходило очень не быстро. Учиться было не у кого, все методом проб и ошибок. Первый свой инструмент я собирал самостоятельно: закупился бокалами в знаменитом городе Гусь-Хрустальный, сам как-то скомпоновал их, чтобы выстроить регистры — консерваторское образование как-никак. Сначала инструмент по звучанию меня устраивал, потом я понял, что обычные бокалы не дают всей полноты звука. Поиски привели меня в Германию, где жил удивительный мастер стеклянных инструментов. Он-то и изготовил по заказу стеклянную арфу, состоящую из 36 бокалов. Хрусталя в них, замечу, немного, но звук они дают совершенно хрустальный. Мои родные, правда, были в шоке от того, что стоит эта арфа как хорошая иномарка, однако это идеальный инструмент, имеющий широчайшие возможности. Но освоить инструмент — это одно дело, а довести исполнение до определенного уровня — совсем другое. Считаю, мы с ребятами — Владимиром Попрасом и Владимиром Перминовым — играем профессионально. Именно поэтому нам удалось в значительной мере преодолеть скептицизм, с которым нас воспринимали оркестровые музыканты: «О, бокальчики, коньячку выпьем!» Мы можем исполнить любую музыку, очень любим классику.
Про мэтров и Венецию
— Поработать с легендарным Борисом Гребенщиковым тоже, наверное, было лестно?
— Скорее, интересно и полезно. Нас с ним свел Евгений Колбышев. Гребенщиков как раз искал по всему миру особые инструменты с необычным звучанием для альбома «Песни рыбака». Наша арфа и веррофон ему идеально подошли: мы приняли участие в ряде его концертов и записи диска. Естественно, видели внутренний процесс репетиций, записи. Это был полезный опыт: мы впервые близко соприкоснулись с рок-группой, да и Гребенщиков — величина! Позднее я познакомился с Дэвидом Гилмором (лидер группы «Пинк Флойд». — Прим. ред.), не раз работал в его музыкально-лазерном шоу в Венеции. И это тоже было очень интересно.
— К слову, о Венеции. Говорят, вы выступаете и на Венецианском карнавале?
— С Италией у меня давние и очень теплые отношения. В начале 2000-х я приехал туда как путешественник и случайно познакомился с сотрудниками одного концертного агентства. С тех пор нас ежегодно приглашают в Венецию выступать. Концертов бывает больше, бывает меньше, но еду туда я всегда с огромным удовольствием. В Венеции сумасшедшая энергетика! Здесь жил и работал Вивальди, которого немало в нашем репертуаре; неподалеку — остров Мурано, где производят знаменитое стекло… Говорят, Венеция уходит под воду. Не верьте: это вечный город!
Справка
Crystal Trio — уникальный российский ансамбль, исполняющий музыку на инструментах из стекла. Визитка — стеклянная арфа Игоря Склярова (36 специально отстроенных бокалов, диапазон — три октавы). Владимир Попрас играет на верротоне (инструмент из стеклянных труб длиною около 1 м, три октавы), Владимир Перминов — на стеклянной пан-флейте (полторы октавы басов).