За чем будущее? Ученый - об «умных» городах, роботах и безлюдных шахтах

Сегодня в мире популярна концепция «Умных городов», которые экономят воду и электроэнергию, разруливают автомобильные пробки и просто делают жизнь удобной. О том, каково место человека в городе, работающем автоматически, доктор технических наук, директор Института энергетики КузГТУ Ирина Семыкина рассказала корреспонденту «АиФ – Кузбасс».

Интернет вещей

Наталья Исаева, «АиФ – Кузбасс»: Ирина Юрьевна, стоя в пробке, в очереди, только злишься и задаёшься вопросом: неужели власти этих проблем не видят? По идее «умного» города, в транспорте, школах, больницах - везде должны быть датчики, которые как раз и будут сигнализировать «наверх» о проблемах. Как это работает?

Ирина Семыкина

Ирина Семыкина: «Умный» город можно построить с нуля, как Сколково, или сделать отдельный район, как в Екатеринбурге. Есть города, где нет чистого поля, поэтому работать над умными технологиями нужно на той базе, которая есть, постепенно внедряя новинки.

В «умном» жилом районе «Академический» в Екатеринбурге, например, устанавливают прибор учёта тепла не только в тепловом пункте, который подаёт тепло в дом, но и в каждой квартире. В итоге коммунальные службы могут видеть, сколько тепловой энергии нужно каждой конкретной квартире. Представим ситуацию: прорвало трубопровод. Жители дома получили условно 1 Гкал, а теплоснабжающая организация отпустила 5 Гкал. В «умном» городе карман потребителя не пострадает. А если у нас отсутствуют датчики, то плата за все потери всё равно ляжет на нас. Таких отдельных процессов, как тепло, много: это и вода, и электричество, и транспорт и т. д.

По сути, каждый город может стать «умным». Вопрос: надо ли это ему? Недавно была в Монголии и в некоторых местах наблюдала картину: в степи стоит юрта, а вокруг неё пасётся стадо. Через несколько километров - такая же юрта и такое же стадо, и менять что-то местным жителям не хочется. Конечно, нас некорректно сравнивать с этими поселениями. Но и с Пекином и Шанхаем сравнения тоже будут неправильные - там концепцию «умных городов» реализуют давно.

- Так далеко ли, например, Кемерово до разумности?

- На мой взгляд, Кемерово с каждым годом становится лучше и комфортнее. Как водитель замечаю положительные изменения в организации дорожного движения: вижу, что на мой путь на работу и домой уходит меньше времени за счёт изменений схем движения и работы светофоров. Это как раз элемент умного города. Учёные нашего университета призывают интегрировать всё в единую систему. Сейчас есть отдельные сервисы, чтобы через смартфон дистанционно посмотреть показания счётчиков, записаться к стоматологу… Но если за продуктами для борща нам удобнее сходить в один магазин, а не в пять разных за разными продуктами, то и за услугами удобнее обращаться к одному приложению. На уровне государства задачу объединения услуг решает единый госпортал. Того же хочется и на уровне города.

Программы развития «умных» городов уже есть в Новосибирске, Казани, Санкт-Петербурге. Очень длительные, конечно. Например, в Иннополисе, городе-спутнике Казани, она рассчитана с 2012 по 2024 гг. Начинать нужно с маленьких шагов. В Новосибирске, например, внедряют интерактивные остановки. Они удобны тем, что мы можем посмотреть, когда придёт автобус. В Кемерове, кстати, есть светофоры, которые меняют режим работы в зависимости от транспортного потока - это тоже вклад в развитие «умного» города.

Работа будущего. Чем нам грозят высокие технологии? Подробнее

«Умные» предприятия

- Как вы считаете, насколько возможно применение инновационных технологий в угледобывающем регионе?

- Недавно в Ленинске-Кузнецком была в диспетчерском пункте компании СУЭК. Меня поразил уровень автоматизации. В одном помещении человек может посмотреть всё: где у него рабочие в забое находятся, какая лава работает, какой выключатель включён и отключён. Диспетчер может управлять огромным количеством предприятий из одной точки.

Всё, что касается извлечения угля, на мой взгляд, организовано очень хорошо. Но до сих пор в Кузбассе недостаточный уровень обогащения угля, медленно развивается углехимия. Причины здесь технологические и экономические. Да, у нас есть институт угля, есть технологии, отработанные на лабораторном уровне. Но надо понимать, что строительство завода по переработке угля - это огромные инвестиции.

А срок окупаемости предприятия - не пять и даже не десять лет. В Европе приемлемой нормой прибыли считается 2-3% в год, и это сопоставимо с их ставками кредитования. У нас ставка для бизнеса примерно 18-20%. А где мы видели инвестиционный проект с такой прибылью?

Думаю, что здесь могли бы помочь международные проекты. Если мы видим, что силами региональных инвесторов развивать ту же углехимию не получается, что федеральные программы тоже пока не справляются, то нужно объединяться с коллегами из-за рубежа.

- Кузбасские учёные сегодня говорят о проекте «Безлюдная шахта XXI века». А есть ли уже примеры такого предприятия?

- «Безлюдная шахта» - эта задача, которую государство поставило ещё в 1950-60-е гг. Но на деле такую технологию ещё никто не применяет. В наших шахтах всё в целом хорошо, кроме того, что опасно. Современные технологии позволяют заместить человека в некоторых операциях. Да, равного человеку мозга у робота нет, но перекладывать что-то, рулить и т. д. он может. Идея такая: если мы сделаем технику разумной, то необходимости присутствия человека в шахте во время добычи угля не будет. Человек будет нужен, чтобы координировать работу машины на безопасном расстоянии.

Постепенно уровень автоматизации растёт. Например, раньше крепи переставляли люди, сейчас это происходит автоматически.

– Ирина Юрьевна, сегодня у угольной отрасли репутация сложная: многие ругают разрезы за лунные ландшафты. Как вы считаете, как сделать уголь национальным достоянием?

– Коллеги из Германии рассказывали о том, что у них рекультивация земли после закрытия промышленного предприятия обязательна, а нарушения чреваты огромными штрафами. Более того, у них регулярно меняется законодательство. Сначала запретили делать выбросы в реку, затем - в грунтовые воды и т. д. Каждая операция делала функционирование разреза дороже. В итоге многие не выдержали и закрылись. Наша страна пока не может себе позволить перенять этот опыт в полной мере, ведь тот же Кузбасс живёт именно за счёт угля.

Система должна быть гибкой – это совместная работа угольщиков и учёных. В Европе компании понимают, что эффективность производства зависит от технологий, поэтому и взаимосвязь с университетами там мощная. Это тот ориентир, который хотелось бы видеть у нас.

Университет может предложить полезные технологии, чтобы оставалось меньше вреда от угольной промышленности. Есть интересная разработка по созданию топлива для теплоэлектростанции из отходов углеобогащения. Коллеги предлагают использовать газификацию отходов и сжигать их, получая энергию. На небольших экспериментальных образцах газификацию отходов уже отработали. Но на обогатительных станциях установки не стоят, потому что предприятия пока не заинтересовались. Понятно, что они не всегда готовы внедрять разработки учёных, но это нормальный процесс: мы должны доказать эффективность своих проектов.