Как признаётся кемеровчанин, на фронт уходил с одной мечтой: дойти до Берлина и отомстить Гитлеру за свой испорченный день рождения. В преддверии празднования Дня Победы Ярослав Маркович вспоминает о боях, окопах, баланде с песком и полевых цветах – о радостях и разочарованиях от Победы.
Танки и подснежники
Наталья Исаева, «АиФ – Кузбасс»: Ярослав Маркович, война началась в день вашего рождения, вам исполнилось 15 лет. Где она вас застала?
 |
|---|
| Ярослав Панчишин |
Ярослав Панчишин: О том, что война уже началась, я даже не подозревал. Собрал в 10 часов утра своих одноклассников, пригласил нашего командира топографической партии, и все вместе мы пошли на крутой берег Днестра праздновать мой «юбилей». Помню, я был в новом парусиновом костюме (мама сшила специально для праздника), в руках я нёс трёхлитровую банку морса. Только расположились на поляне, как вдруг к нам подходят пограничники с пистолетами и штыками, отводят в сторонку командира, что-то говорят… Александр Павлович, перепуганный, возвращается к нам, велит собирать вещи и скорее бежать домой.
Вдруг небо потемнело, послышался страшный гул и появились самолёты с длинными крыльями и чёрными крестами. Посыпались бомбы, нас волной прижало к земле, засыпало камнями и осколками. Помню, стоим потом, все в крови… А я, мальчишка, готов заплакать из-за испорченного костюма. Гитлер был первым, кто «поздравил» меня с юбилеем и сделал «подарок». Тогда я поклялся дойти до Берлина и сказать ему за это «спасибо». Тогда и в голову не приходило, что меня могут убить. Долго потом не праздновал свой день рождения, а потом подумал: мы же победили!
В армию меня призвали через два года, когда мне исполнилось 17 лет. Сначала, как положено, школа молодого бойца, подготовка. Поднять по тревоге могли в любое время. Питание было скудное: кипяток с сухариками, ломтик хлеба с кусочком селёдки, два кусочка сахара. Иногда варили картошку (если находили на поле во время учений) и перловую кашу.
– Настоящая война для вас началась на 1-м Белорусском фронте. Службу начали в стрелковой дивизии пулемётчиком. Какими были первые дни на поле боя? На каком расстоянии было видно врага?
– До Белоруссии ехали почти пять суток, только ночами. Ночью же высадились где-то в районе Могилёва. Нас поместили в готовые окопы и пообещали скорый ужин. Но вдруг сильный фашистский налёт… Много новобранцев погибло. У меня, видимо, ангел хранитель сильный.
Несмотря на то, что окончил танковые курсы, сначала определили меня в миномётчики, даже доверили специальный прибор для наведения огня. Когда стреляешь беглыми, надо мины помещать в миномёт через каждую минуту. И вот однажды заряжающий второпях опустил мину не стабилизатором вниз, как положено, а взрывателем. Должно было всё взорваться. Бойцы кинулись по окопам. А я не видел, что произошло, за прибором же следил, и остался с агрегатом. И снова мне повезло. Не взорвалось! Через некоторое время все вышли. Прибежали офицеры, командир взвода, командир батальона. Ведь о ЧП уже стало известно. Теперь же надо её как-то извлечь. Одно неловкое движение – и всё взлетит. Выше-выше трубу поднимаешь, чтобы мина скользяще вышла, а там уже её бойцы с протянутыми руками ловят.
На каком расстоянии врага видать?.. По-разному бывало. Когда стояли под Сандомиром, немцы были на другом берегу Вислы, где-то в 80-100 метрах от нас. Мы даже перекрикивались. Помню, это был февраль, а в Польше уже весна почти! Подснежники цветут, всё благоухает, аромат такой! А мы мечтаем сорвать цветов и в конвертике домой послать. Вскакиваю и бегом к цветам. Как начали по мне из пулемётов бить. Упал, землёй засыпало. Фашисты решили, что убили и перестали стрелять, а до цветов – метров пять всего. Вскакиваю и снова бегу. А мне с того берега кричат по-немецки, мол, бери цветы, стрелять не будем. И, правда, до окопа дошёл выпрямившись.
Второй «подарок» от фюрера
– Каким был военный быт? Что делали с утра, днём, вечером? Какой была одежда? Снабжение, посылки?
– Представьте: вы круглые сутки находитесь на улице. Независимо от дождя, ветра, мороза. Нет никакой возможности погреться. Это весь военный быт. Утром, днём, вечером, ночью – всегда. Ночью, если была возможность, спали в окопе. Прикрывали его чем-нибудь. Вот однажды меня как самого молодого отправили найти, чем закрыть окоп. Смотрю: доски лежат, а среди них – дверь. Возвращаюсь с ней к окопу, а немец палит в меня. Но снова мне повезло.
Никакой тёплой одежды и обуви у нас практически не было, только шинель и кирзовые сапоги. Если что-то удавалось найти тёплое, то брали и надевали под шинель. Ноги замерзали так, что невозможно их было оторвать от обуви. Но об этом на фронте не думаешь. Так же, как и о скудности еды. Помню, мы стояли в Польше. Песок кругом. Копаешь окоп, а он осыпается. Ветер чуть дунет, так полные рот и уши песка. Пока чашка с баландой до тебя дойдёт, в ней половина песка будет. Приходилось есть. А если того, кто несёт обед, убьют, то остаёшься голодным. Справлялись. Думать о таких трудностях на войне непочётно. Это разлагает. Мы верили в Победу, приближали её, на неё все силы направляли.
Вы круглые сутки находитесь на улице. Независимо от дождя, ветра, мороза. Нет никакой возможности погреться. Это весь военный быт.
Посылок не получали. Помню, когда нам объявили о Победе, мы, солдаты, пошли по Рейхстагу. Увидели высокое здание – склады. Замок взорвали, зашли, а там полки посылками заставлены, со всего мира. Аккуратные коробки по пять килограммов для немецких солдат. Принесли мы коробки своим, вскрыли. Первое, что увидели – шариковые ручки и белоснежная нейлоновая бумага. Сразу письма домой написали, что победили, живы, скоро вернёмся домой. Дальше в посылках носки, платки, даже нитки и пуговицы. И обязательно по две-три бутылки шнапса. Если посылка из Америки – виски, Англии – джин, Франции – ром.
Автограф на Рейхстаге
– Вы участвовали в штурме Берлина, были одним из первых очевидцев Победы. Что вы увидели, когда вошли в город? Как встретили Победу?
– Сразу бросилось в глаза: везде асфальт, нет ни одного переезда через железную дорогу, телеграфных столбов вдоль дорог, дома в основном целёхонькие. Вошли в Германию рано. Первым нас встретил сонный посёлок. Люди испуганные, спросонья, выходили из своих домов… Такие же старики, как наши. Такие же дети. Вся ненависть пропала. В Берлин мы вошли вечером, ждали утра. Помню, налетели американские самолёты. Бомбы, ракеты, спрятаться и окопаться негде. Свои же союзники могли тебя ухлопать.
Когда 8 мая объявили Победу, мы бросились к стенам Рейхстага и расписали их. Потом начали стрелять в воздух. Бахали так, что земля сотрясалась. Казалось бы, мечта сбылась. Вот Берлин, Победа, Рейхстаг. Но конвульсий Гитлера так и не увидел… Я был даже разочарован.
После праздничного обеда нас отвезли за город. Какая там красота! Всё цветёт и благоухает. Нетронутая природа. Разместили нас в виллы. В 11 часов вечера объявили отбой. Мы думали, утром домой. Но в три часа ночи тревога, снова по машинам. По дороге узнали, что в Чехословакии группировка немцев объявилась - надо добивать. Стало не по себе, ведь домой уже письма отправили. А тут получается, что можем и не вернуться живыми. Скребло на душе.
– В 2015 г. вы попали на Парад Победы в Москву, даже пообщались с президентом. О чём разговаривали с Владимиром Путиным? Повстречались ли с боевыми товарищами?
– Владимиру Владимировичу вручил книгу: «Мы победили. Живые воспоминания участников боёв». Я был её создателем, собрал в сборник воспоминания своих сослуживцев. На параде встретился с двумя однополчанами, чему был очень рад. Мы с ними всегда поддерживаем связь, переписываемся, созваниваемся.
В Кремле мы сидели за одним столом, фронтовики и президент. Вспомнили войну, боевых товарищей. С Путиным я говорил по-немецки. Поблагодарил за то, что позволил нашему губернатору участвовать в выборах. И поразительная вещь: не почувствовал оторопи. Президент оказался настолько простым и человечным.
В Кемерове площадь Советов украсят вазоны с цветами 
Как ветерану квартиру получить? 
В Кузбассе начались мероприятия по поздравлению ветеранов 
«Я не трус, не подведу». Защитники Отечества о службе в «горячих точках» 
Партизана Лукина до ужаса боялись фашисты