В окружении тайги. Для кого деревня – спасение?

С начала года в Кузбасс из Украины уже приехали 2 тыс. 600 человек, среди которых 310 детей. Для тех, кто нуждается в жилье, открыто 11 пунктов временного размещения. Переселенцы бесплатно получают медпомощь, социальную и финансовую поддержку, а местные власти подыскивают для беженцев работу в городах. Кузбасский поэт Леонид Гержидович считает, что в мегаполисах украинцам делать нечего – работать они могут в городе, а жить должны непременно в деревне.

Жулики не приживаются

– Леонид Михайлович, всю свою жизнь Вы жили в деревнях и посёлках. Почему вместо суеты Вы выбрали покой и уединение? И по какой причине поселились в Юго-Александровке, где всего пара десятков домов?

– Для меня жизнь в деревне – это счастье. Никаких пробок, никакого газа, никаких машин. В селе вольно и хорошо, а города я вообще не приемлю. Когда я в Новосибирск попал в техникум, там написал своё первое стихотворение, где есть такие строки: «Я выплеснут проспектом – гудение и вой, я мал и неприметен, и здесь себе не свой…» Кстати, у меня была возможность жить в Кемерове в благоустроенной квартире, но я, не задумываясь, променял областную столицу на небольшой Берёзовский, который со всех сторон был окружён тайгой, а потом, когда городок начал расти, вместе со своей женой Ниной Красовой, ушёл в лес.

С мая до сентября мы жили в лесной избушке, собирали грибы, заготавливали орехи и целебные травы. Нина Антоновна продавала эти дары природы на трассе недалеко от Юго-Александровки. Познакомилась с местными жителями, и вот они сказали, что в деревне у них продаётся домик. Мы увидели, какой он маленький, аккуратненький и решили его купить. Как только вошли в него, так сразу поняли, что он ждал только нас.

Кстати, деревня нас тоже приняла, как родных: живём мы тут уже 17 лет. А вот плохих людей деревня выталкивает. Был предприниматель, хозяйство вёл, всё хорошо поначалу шло у него, но как только он начал таскать и разбирать на запчасти ворованные машины, так сразу бизнес зачах, всем задолжал и сбежал буквально через 1,5 года.

Ещё одна женщина домик у бабушки купила, но обманула её – до конца не рассчиталась, потом она смертельно заболела, дом у неё сгорел, и хозяйство всё прахом пошло. Были ещё и другие обманщики, воры и жулики, которые не смогли нормально жить в нашей деревне. Юго-Александровка принимает только добрых, отзывчивых людей с открытой душой. Вот потому-то у нас постоянно живут только десять семей, а остальные – приезжают только на лето.

– В Крапивинском районе от деревушек, которым было по 200-300 лет, таких как Симоново, Боровушка, Шаманиха и многих других, остались одни названия – молодёжь уехала из отчих домов в города, а стариков переселили поближе к райцентру. Не нужны оказались те деревни. Как же тогда спасать нашу историю и древнюю культуру?

– То, что ушло уже не изменишь, но думаю, что если сейчас назад всё вернуть бы да возродить, то по-другому жизнь пошла бы. Вот раньше почему деревень и сёл много было? Потому что колхозы везде работали. Конечно, по сути – это то же самое крепостное право: колхозник не мог никуда переехать, он был привязан к земле, на которой трудился. Вот, например, в Двухреченке, где я жил, один знакомый парень даже решил стекло разбить в Поссовете, чтобы в тюрьму попасть. Он рассчитывал, что его посадят, отбудет положенный срок, потом отдадут документы, и он сможет уехать из своей деревни в город. Но не тут-то было!

Два года он отсидел, но документы ему в руки не отдали, а в тот же колхоз отправили. А чтобы найти «мёртвую» деревню, далеко ходить не надо, можно посмотреть на посёлок Успенку: там раньше и дом-интернат был, и школа, и лесхоз, и комбинаты… а сейчас всё это закрыто, есть только две частных пилорамы, и больше никакой работы для молодёжи нет. Вот и остаётся парням небогатый выбор: водку пить в деревне или в город уезжать на заработки. Сейчас так называемые олигархи миллионы тратят на покупку островов, хотя могли бы эти деньги потратить на какую-нибудь деревеньку. Построить дом культуры, детский сад, маленький заводик, и люди стали бы в деревнях жить с большим удовольствием.

Вспомним историю?

– Сейчас к нам в регион приезжают беженцы из Украины. Уже больше 2 тыс. человек рассчитывают получить от нас помощь и поддержку. Вы готовы оказать помощь совершенно чужим и незнакомым Вам людям?

– Да, ради Бога, пусть приезжают! Ремонтируют наш старенький домик и живут в нём первое время. А война есть война – она никогда народам не приносила благо. Интернета у нас нет, но телевизор мы смотрим регулярно, поэтому в курсе всех новостей. Из-за чего весь сыр-бор? Из-за Крыма? Так он наш исторически! Господин Хрущёв подарил его Украине безо всяких документов, а при распаде СССР Ельцин сказал: «да забирайте», хотя все прекрасно понимали, что это нелегитимно.

Я уверен, что всё происходящее сейчас – это игры зарубежных политиков, большинству из которых нужны власть, нефть и деньги. Мы же, русские – духовная и очень терпеливая нация, нам не нужно богатство, нам бы песни свои допеть и музыку дослушать, и чтобы власть не сильно мужика гнобила, тогда он пойдёт на любые подвиги. Сейчас Россия просто отстаивает своё, помогает людям, которые сами же попросили о помощи, а Америке не нужен народ, им нужна голая пустыня, кусок земли с полезными ископаемыми в недрах.

– Кстати, в России в Сто­лы­пин­ские времена переселенцам из Украины и Беларуси давали земли в собственность. А если сейчас вспомнить этот опыт, как Вы думаете, согласятся беженцы на такую жизнь? Ведь таким образом можно возродить и деревни и сельское хозяйство.

– Украинцы – очень трудолюбивый народ, поэтому, думаю, правительству не лишним было бы вспомнить историю России. Ведь переселенцам давали пустующие земли, они приезжали семьями, организовывали хозяйство, а через пяток лет эти поля было просто не узнать! Опять-таки, супруга моя жила в украинской деревне в Новосибирской области.

Говорила, что там сплошные болота были, которые осушали, вспахивали и засеивали рожью и пшеницей. Беженцы не должны быть иждивенцами, русские обязаны им помочь в начале пути, а потом они уже должны справляться и налаживать быт сами. Земель у нас превеликое множество – строй дома, веди хозяйство, зарабатывай деньги и возрождай деревни. Нужно, чтобы правительство дало добро.

Пишу стихи, когда пишется

– Леонид Михайлович, несмотря на то, что вы с юности пишете стихи, за свою жизнь овладели множеством специальностей, никак не связанных с творчеством: учитель физкультуры, лесник, штатный охотник, грузчик в порту, тренер. И Вы, вероятно, делали выбор, который делает каждый парень из деревни? Как найти себя, чего-то добиться и быть довольным собой?

– Вот я сейчас назад оборачиваюсь и понимаю, что поступал так, как считал лучше, но без ущерба для окружающих: главное, чтобы от метаний молодой души не страдали родные и близкие люди. А моя работа мне всегда нравилась. Поэзия для меня – это хобби, правда, когда я охотником был, за два дня написал 37 стихотворений, и все они вошли в книжку. Я себя не заставляю: пишется – пишу, нет вдохновения – занимаюсь другими делами.

– В начала августа десять лет подряд Вы приглашаете к себе в гости творческих людей со всего Кузбасса на фестиваль «Юго-Александровский родник». Поддерживают ли Вас современники? И что лично Вам даёт такое общение?

– Когда Юго-Алек­санд­ровка перешла в Кемеровский район, нас стали активно поддерживать. И электричество на нашу творческую поляну провели, и коллективы самодеятельности приезжают на открытие, и поэты со всего Кузбасса собираются. А начиналось то всё десять лет назад совсем неожиданно.

Возвращались с Чи­вилихинских чтений, и у Натальи Шелеповой (10 лет назад Наталья Анатольевна работала начальником Уп­рав­ления культуры и кино г. Бе­рёзовского – прим. ред.), возникла идея: зачем проводить поэтические фестивали только после смерти поэтов, тогда как у нас есть свой живой автор.

Правда, по названию у нас споры возникли «Гержидовические чтения» – язык сломаешь, вот и решили пусть будет «Юго-Александровский родник». Я сейчас практически никуда не выезжаю, так что этот фестиваль даёт мне заряд бодрости на целый год. Мы читаем друг другу стихи, слушаем молодёжь и видим, кто останется после нас.