О ВОЗМОЖНОСТЯХ и задачах создаваемого в Кузбассе угольного технопарка корреспонденту "АиФ в Кузбассе" рассказал директор Института угля и углехимии Сибирского отделения Российской академии наук Вадим ПОТАПОВ.
- Вадим Петрович, что сейчас надо для того, чтобы подтолкнуть угольщиков к более тесному сотрудничеству с наукой?
- Мы можем создать любые законы, но если они будут невыгодны бизнесу, он найдет, как эти законы обойти. Одним из механизмов эффективного взаимодействия угольной науки и угольной промышленности может стать технопарк по глубокой переработке угля, создание которого сейчас активно продвигает губернатор Кузбасса Аман Тулеев, и одним из разработчиков идеи которого я являюсь. Сейчас бизнесмены и ученые уже готовы пойти навстречу друг другу, но нет пока инструмента, который бы обеспечил взаимодействие науки и бизнеса, когда у науки не болела бы голова, как довести свои разработки до бизнесменов, а у промышленников не болела бы голова, как получить именно те разработки, которые необходимы им.
Когда в марте этого года на правительстве РФ защищалась программа развития области до 2025 года, были бурные споры по поводу того, имеет ли право на существование в статусе технопарка организация, которая не будет заниматься "высокими технологиями". Высказывалось мнение, что в сырьевой отрасли не может быть высоких технологий, что высокие технологии - это только космические спутники, телекоммуникации, нанотехнологии и так далее. Однако мне кажется, что если результаты фундаментальной науки могут быть привлечены в ту или иную отрасль, значит, это уже и есть создание в этой отрасли высоких технологий. Нам достаточно долго пришлось убеждать правительство в этом, и массовое сознание пока не воспринимает того, что сегодня новые технологии начинают внедряться и в угольной промышленности.
- Как возникла идея создания именно угольного технопарка?
- Сама по себе идея технопарков возникла уже давно. Сейчас технопарки создаются в Москве, Санкт-Петербурге, Дубне, Арзамасе, Тюмени. Технопарки в Дубне и Арзамасе нацелены на развитие атомной промышленности, в Тюмени делается упор на создание современных систем управления. Мы - единственные в России, кто поставил вопрос о создании технопарка в сырьевой отрасли. В этом направлении работает губернатор и его первый заместитель Валентин Мазикин, наш институт, а вот кузбасские вузы, к нашему глубокому сожалению, не откликнулись на наше предложение совместной работы в этом направлении. Мне кажется, что технопарк нужен вузам ничуть не меньше, чем нам или угольной промышленности. Сегодня представители вузов говорят, мол, "наши студенты никому не нужны". А как они будут нужны, если потенциальный работодатель не может быть уверен в том, что выпускник вуза способен приносить его компании прибыль? Технопарк может дать возможность новым, молодым и перспективным кадрам найти применение своему творческому и научному потенциалу. Тогда только молодой специалист становится востребованным, когда он идет к работодателю уже с готовым проектом, в котором должны быть прописаны организационные, технологические, информационные, законодательные и финансовые составляющие.
- То есть это еще и для науки способ разрешить кадровый голод?
- Отчасти мы и поэтому предлагали идею технопарка. Есть идея пропустить через технопарк дипломные работы выпускников вузов. Проекты, которые ими сегодня предлагаются, не оснащены ни экономической частью, ни маркетингом, а когда мы все это сделаем и оформим, то получим востребованного специалиста с готовым продуктом. И к работе над проектами надо привлекать не только выпускников, но и студентов 3-4 курсов, вокруг проектов концентрировать самых талантливых ребят. Главная наша проблема - что делать с углем? А решить эту проблему можно только с помощью высоких технологий в сфере переработки угля. Это экологически чистые электростанции, это глубокая переработка угля, это извлечение и использование метана из угольных пластов - то есть комплексное решение "угольной задачи". Надо же не просто сжечь уголь, а еще при этом не нарушить экологию. Как это сделать? Вот эту задачу следует решать в технопарке. Ученые - это генератор идей и проектов, а реализатор идей - это технопарк.
- Сколько, на ваш взгляд, понадобится времени на создание технопарка?
- Создать необычный технопарк в то время, когда все делают "обычные", очень сложно, и без пробивной силы Тулеева эта идея вообще не сдвинулась бы с места. И на первом этапе основную регулирующую и организующую роль должна играть кузбасская обладминистрация. Если бизнес увидит, что власть поддерживает эту структуру, тогда гораздо выше вероятность того, что бизнес пойдет в технопарк. Администрация должна сделать технопарк привлекательным, и у нее для этого есть возможности. Но технопарк - это и большой уровень риска на вкладываемые деньги, поскольку это инновационная деятельность. Один проект может окупить пять других проектов, которые не окупятся. А может, и шесть проектов не окупятся. Государство сегодня страхует этот риск, создавая инфраструктуру, дальше мы уже должны работать и зарабатывать сами. На создание инфраструктуры для кузбасского технопарка уйдет как минимум года три. Любой проект в области угольной промышленности требует длительного времени для осуществления. Кроме того, нам придется строить все "с нуля" - мы пока нигде не можем посмотреть, как это в принципе должно работать.
- После аварий на "Ульяновской" и "Юбилейной" Аман Тулеев заявил, что основной их причиной стало изначально неправильное проектирование шахт, поскольку оно основывалось на неверных предварительных данных по количеству метана. Согласны ли вы с этим?
- Это совершенно верно. Потому что никто никогда не делал прогноза возможной метанообильности и метаноотдачи во время ведения добычных работ разной интенсивности. Например, в проекте закладывается метанообильность 8 кубометров на тонну, а на деле она оказывается 25 кубометров, и шахту надо было по-другому проектировать. Такие большие объемы выделения метана, которые имеет сейчас наша угольная промышленность, никогда не закладывали в проекты шахт. Проекты отстают от уровня пришедших на шахты технологий добычи лет на 15-20. Добыча уходит на все большую глубину, где метанообильность угольных пластов возрастает. А в проектах этот момент почему-то обходится стороной. Получается, что вы идете в загазованную атмосферу, не имея с собой противогаза.
Та технология, которая применяется сейчас по удалению метана из выработок, устарела. Вы ставите градусник, когда уже чувствуете, что вы заболели. Вот так же и датчики метана в шахте покажут вам уже болезнь, то есть повышенное содержание метана. Датчик - это констатация факта, а не прогноз развития ситуации. И когда за доли секунды выделяется 40-50 тысяч кубометров метана, ни один датчик не срабатывает - он просто захлебывается. Для того, чтобы предотвратить аварию, нужно иметь четкий прогноз - мы должны знать, сколько у нас впереди метана и как он будет выделяться. Такие расчеты сегодня можно делать, но они требуют серьезных финансовых и интеллектуальных затрат.
- А насколько угольщики сегодня платежеспособны в плане внедрения, скажем, наработок вашего института?
- Простой пример. В Новокузнецке есть опытная установка, разработка СО РАН, так называемая "печка Шабанова" - в нее загружается уголь, зола, некоторые другие ингредиенты, все это сжигается, на выходе получается пенобетон - ценный строительный материал, которого в Кузбассе катастрофически не хватает, а кроме того, получается сплав тех металлов, которые содержатся в угле. Или установка по получению ацетилена из угля - вы загружаете уголь в эту установку, получаете электроэнергию и ацетилен, который для химической отрасли обозначает большой спектр химических продуктов. И на таком конкретном примере можно показать бизнесмену, что он будет иметь, если вложится в покупку такой технологии. И вот такие проекты, которые уже известны, уже в опытно-промышленном варианте реализованы, известна их экономика, мы и закладываем в технопарк. Если бизнес посчитает, что окупаемость такого проекта для него подходит, он изыщет средства на покупку. Кусок угля для него должен стать более привлекательным, чтобы он понял, что из этого угля можно получить ацетилен, востребованный в химической промышленности, редкоземельные металлы, стройматериалы. Когда будет это понимание, и когда будет ясно, как именно это сделать и сколько это будет стоить, только тогда можно подать бизнесмену научную идею, чтобы он мог купить полный товарный цикл - от угля в недрах до получения товара, который будет иметь существенно большую стоимость.
Сегодня примеров глубокой переработки угля в Кузбассе просто нет. И если объемы добычи угля будут расти теми же темпами, что и сейчас (около 10 млн тонн в год прироста), то скоро его в полном объеме уже просто невозможно будет вывезти. Сегодня, наращивая добычу угля, мы уже должны знать, что делать завтра с этими растущими объемами. Да, сегодня угольщики практически все занимаются обогащением угля. Но это еще не переработка. Это увеличение товарной стоимости угля, но при этом уголь как был углем, так им и остался. Максимальный объем угля, который мы можем вывезти из Кузбасса - 200-210 млн тонн в год, дальше нам транспорт просто не позволит. Кроме того, перевозки будут постоянно дорожать. И когда транспортная составляющая в угле станет такой, что угольщики будут работать на грани прибыли, тогда собственники задумаются над тем, чтобы из угля извлечь все - от пенобетона до редкоземельных металлов. Но пока никто не думает о том, что нужно заниматься переработкой, производить более дорогой и востребованный продукт. Добыли уголь, вывезли, продали - и все. Если США каждый год на проблемы, связанные с глубокой переработкой угля тратят $1 млрд, то мы не тратим ни копейки. Чтобы сократить отставание от американцев в течение 10-20 лет, мы должны тратить на эти проблемы вдвое больше.
- А какими, на ваш взгляд, должны были бы быть технологии в наиболее проблемных угленосных территориях Кузбасса?
- Чем дальше развивается угольная промышленность, угледобыча, тем меньше остается удобных для освоения участков, но и угольную "неудобицу" надо тоже отрабатывать, потому что в ней еще очень большие запасы угля. Если взять, например, Прокопьевско-Киселевский район, наиболее сложный в Кузбассе, то у нас в институте порядка ста патентов на технологии разработки пластов крутого падения. Патенты наших сотрудников признаны и на федеральном, и на международном уровнях. Вы думаете, хоть кто-то к нам обратился, спросил, как лучше на этой территории будет выстроить технологию добычи? И проблема Прокопьевско-Киселевского бассейна до тех пор останется проблемой, пока кто-то не займется на практике ее решением. Можно перейти на безлюдные технологии добычи. Можно внедрять подземную газификацию - поджечь пласт и получать газ, вырабатывать электроэнергию, правда, прибыль уже не будет такой, как при продаже коксующегося угля, но не будет и таких аварий с такими жертвами. Ни одного опытно-промышленного участка по подземной газификации сейчас в Кузбассе нет. Все признают, что подземная газификация необходима, но никто не хочет тратиться на разработку научных проектов для решения этой проблемы...
АДМИНИСТРАЦИЯ Кемеровской области подписала контракт на разработку концепции угольного технопарка с московской ООО "Стратегика".
Как сообщила начальник областного департамента экономического развития Роза ДЕРЯБИНА, компания должна будет провести научно-исследовательские работы по созданию технопарка в регионе и разработать его концепцию. По сообщению пресс-службы кузбасской обладминистрации, "предполагается, что одними из основных направлений деятельности технопарка в Кузбассе станут глубокая переработка угля и разработка новых прорывных технологий угледобычи. Строительство технопарка, которое планируется завершить в 2010 году, призвано превратить Кузбасс в ведущий центр технологического обеспечения горнодобывающей промышленности". Сумма заключенного между кузбасской обладминистрацией и ООО "Стратегика" контракта - 5 млн руб., срок исполнения заказа - 60 дней с момента подписания контракта, то есть концепция технопарка должна быть готова в первых числах сентября. Согласно условиям конкурса, по которому и было выбрано ООО "Стратегика", разработчик должен не только разработать и защитить концепцию технопарка (учитывая объемы инвестиций для реализации проекта и показатели его эффективности), но и оценить инвестиционную привлекательность и инновационный потенциал региона.
Смотрите также: