Нельзя отгораживаться секретарями
Наталья Исаева, «АиФ – Кузбасс»: Евгений Васильевич, вы начали карьеру горным мастером, закончили – генеральным директором «Северокузбассугля». В каких условиях приходилось работать в самом начале?
Евгений Кухаренко: Воспитала меня шахта «Тайбинская» в Киселёвске. В 1957 г. пришёл туда на практику. Правда, в шахту меня сначала главный инженер не пустил, но директор заявление принял и взял проходчиком второй руки на участок № 3. После института в 1961 г. вернулся сюда работать. Предприятие было сложное, как, пожалуй, и все шахты Прокопьевского и Киселёвского районов в то время – труд только ручной. Уголь мы добывали коксующийся, который до сих пор высоко ценится. Т. к. пласты угля уходят в грунт под углом 90 градусов, то минерал из них выдавливают. Устанавливают тяжёлый щит, под него закладывают взрывчатку, взрывают, щит опускается и выдавливает уголь – это щитовая система выемки.
Наша шахта являлась родиной мировой добычи и мировых рекордов из-под щита. И рекорд 1981 г. – 600 тыс. тонн – по сей день никем не побит. Установила его бригада Михаила Ивановича Брагина. Команда у нас тогда была замечательная! Мы на буровзрывных работах рекорд установили – 340 м полевого штрека за 31 рабочий день.
Ушёл с «Тайбинской» в 1974 г., переехал в Кемерово, шесть лет трудился на шахте «Северной», пока в 1980 г. меня не назначили директором шахты «Бутовской»… Помню, начальник комбината представил меня коллегам. Смотрю на них, а они, кажется, разорвать хотят. «На каком основании сняли прежнего директора?» – «Шахта не работает».
Я ничего не сказал тогда, всех отпустил, оставил только главного инженера и главного маркшейдера, ознакомился с планами горных работ и во вторую смену с главным инженером пошёл в шахту. Он удивился! Раньше-то график у них был свободный: придут на разнарядку, поговорят часа два, потом директор – в одну сторону, начальники участков – в другую. Куда угодно, только не в забой.
Пришлось переламывать систему. Заставил в шахту ходить всех начальников участков и надзор. И сам ходил. В первый год работы из 365 дней не был в шахте два раза – 2 января и 8 ноября. Каждый день мне приносили отчёты работы, а каждую пятницу весь коллектив собирался в актовом зале, чтобы обсудить результаты работы за неделю.
Уже через год «Бутовка» гремела! Мы все знамёна завоевали, годовой план в августе выполнили, ставили ёлку. У меня было правило: после каждой смены рабочие заходили к начальнику участка, рассказывали, как прошёл день, что сделали, какие проблемы есть. Ведь я знаю, что такое находиться в забое восемь часов… Напряжение страшное, поэтому после смены с шахтёром нужно обязательно поговорить.
А сейчас же никто этого не делает! Директора закрылись секретарями и охраной, с рабочими не общаются. Нельзя так.
«Север держался долго»
– В 1989 г., когда начались забастовки на шахтах, вы уже руководили крупным объединением «Северокузбассуголь». Что происходило здесь, в Кемерове? Как вы справлялись с забастовками?
– В конце 1987 г. меня пригласили работать генеральным директором в «Северокузбассуголь». Десять лет в этой должности отработал. Начинать было сложно. Из 15 шахт объединения механизированных было немного. Были проблемы с шахтёрским жильём. Нужно было что-то делать. Во-первых, молодёжь наша с шахт на два года уходила на стройки ДСК. Затем ребята получали квартиру и возвращались на шахту. Так мы, шахтёры, построили полностью 11-й микрорайон в Рудничном районе.
Второй путь: почти на каждой шахте была строительная бригада. Отличным застройщиком был коллектив шахты «Северная». Шахтёры построили, например, дом по пр. Шахтёров, 39А. Третий способ: мы добились, чтобы нам выдали участок земли в 100 га (сейчас здесь пос. Новый) для постройки домов. Мы же проложили канализационный коллектор через Томь. Благодаря этому и легче сегодня застройщикам Лесной Поляны: им не пришлось делать свои очистные сооружения.
Шахтёры внесли огромную лепту в застройку и развитие Рудничного района. Мало кто знает, что именно горняки построили многопрофильную больницу для шахтёров. За два года мы практически достроили кардиоцентр, уже вели отделочные работы, но грянул 1989-й… Забастовки.
Север держался долго. Уже не работали шахты в Киселёвске, Прокопьевске, Белове, Ленинске-Кузнецком, а в Кемерове горняки ещё трудились.
Первая в объединении забастовала шахта «Бирюлинская». Вечером дежурный позвонил мне и сказал, что шахта встала. Сразу поехал туда, всю ночь с горняками провёл. Следующей забастовала «Северная». Горняки перекрыли дорогу, не пускали на работу шахтёров «Бутовской». Приехал туда. Горняки строем пошли с шахты на площадь, за ними следом – «Ягуновская».
Когда шахты в объединении уже не работали, но мы продолжали отгружать уголь, ко мне приезжали представители забастовочных комитетов из Ленинска-Кузнецкого. Мол, почему ты уголь грузишь? Выгнал их из кабинета. Мы же тогда добывали коксующийся уголь, который отправляли на металлургические комбинаты в Липецк, Череповец, на «Коксохим». Если мы встанем, коксовая батарея тоже остановится! Руководство «Коксохима» тогда даже привозило горнякам часть продуктов, чтобы они отгружали уголь и не прекращали работу. Тяжёлое время было…
Во время забастовки в объединение приехала команда во главе с первым заместителем министра и другими специалистами министерства. Они прошлись по шахтам и предложили закрыть «Бирюлинскую», «Южную», «Ягуновскую», «Северную», «Анжерскую», «Судженскую».
Цена рекорда
– Из отрасли вы ушли не так давно. Как вы оцениваете её развитие сегодня?
– Из шахты я ушёл окончательно в 2011 г. Шахта в 60-х и шахта сегодня – это земля и небо. Сегодня отличные комплексы, комбайны, системы безопасности. Уже 250 тыс. тонн угля с лавы – это привычное дело, а 10-50 тыс. тонн за месяц – это уже не рекорд. Техника шагнула вперёд. Но беды остаются те же.
Вспомнить только взрыв метана на шахте «Северной» в Воркуте - 36 человек погибли. Были вспышки метана, а людей посылали. Нельзя этого делать. Недавно на «Юбилейной» в Новокузнецке погибли двое горняков из-за обрушения кровли. Может, закрепили её плохо, не проверили. К сожалению, главной причиной трагедий становится сам человек. Собственникам прибыль нужна, а о технике безопасности они иногда забывают. Контроля должного нет. Заработать и соблюдать все правила не так-то просто. Да и при добыче 250 тыс. тонн с лавы зарплата в 50 тыс. руб. – это очень мало.
Досье
Евгений Кухаренко. Родился в 1937 г. в Ленинске-Кузнецком. В 1939 г. вместе с родителями переехал в Кемерово. В 1961 г. окончил Кемеровский горный институт. Прошёл путь от горного мастера до генерального директора объединения «Северокузбассуголь». С 2004 по 2011 гг. трудился в промышленной группе «Кокс». Заслуженный шахтёр РСФСР, почётный коксохимик, полный кавалер знака «Шахтёрская слава», награждён орденом Трудового Красного Знамени и др. ведомственными наградами.