Раненых, поступающих с фронта, в буквальном смысле прятали от посторонних глаз. А как только война кончилась, все документы, связанные с деятельностью госпиталей, вдруг оказались в Ленинграде. Эта секретность многих лишила героического тылового стажа.
Юрий Горелов, профессор, доктор исторических наук, считает, что тайны только навредили. Мы попросили его поделиться знаниями с читателями "АиФ".
- Юрий Павлович, раненые прибывали, например, в Кемерово. Как это происходило?
- Организованный поток раненых, если так можно сказать, быстро кончился. В первые месяцы после начала войны он уже был огромным, госпитали приходилось подготавливать в спешном порядке. А денег, стройматериалов и рабочих уже не хватало. Шефствующие предприятия вопросы улаживали. Но не обходилось и без накладок. Так уж случилось, что однажды прибыла большая группа раненых на Кемеровский железнодорожный вокзал. А шефские предприятия автотранспорт не предоставили вовремя. Начальник госпиталя не стал сидеть сложа руки и ждать машины. Он с помощью своих подчиненных остановил все трамваи в городе и приказал грузить туда раненых, чтобы везти их в госпиталь.
Конечно, власти подняли шум, ведь дело секретное: нельзя деморализовать население. Но и начальника эшелона можно понять: он отвечал за жизнь бойцов, несколько недель страдавших от ран в поезде, каждому помощь нужна была срочно. К счастью, тогда верх взял здравый смысл и выговор с человека сняли.
- Т. е. раненых по городу перевозить открыто было нельзя?
- Конечно! Старались это дело скрывать. Мы не готовились к такой войне, не ожидали таких крупных жертв. Планировали у нас открыть 22 госпиталя, а открыли больше 70. Но ресурсы-то были рассчитаны только на 22. Тяжело пришлось и раненым, и медикам в 1941-1942 годах, когда не было системы обеспечения работы стольких госпиталей.
- А что было в 1941-1942 годах?
- Все отбирали на нужды армии. А госпиталям доставалось то, что оставалось, т. е. практически ничего. И организация их была жесткой. С октября 1941 штатная обслуга госпиталей лишилась военного довольствия. Это первая военная осень, когда не было нормально работающих подсобных хозяйств при госпиталях. В городах действовала карточная система распределения продуктов.
В придачу ко всему осенью 1941 года медицинская промышленность выпускала менее 9% необходимых лекарств. И их начали изготавливать на местных предприятиях.
Большую помощь оказывали простые кузбассовцы. Домохозяйки приносили в эвакогоспитали молоко от своих коров, колхозники поставляли мед, овощи, школьники собирали ягоды, комсомольцы собирали дикоросы и лекарственные растения.
Кроме того, был организован сбор вещей у населения. Кто чем мог, тем и помогал - посудой, бельем, книгами. По мере развития подсобных хозяйств уже стало легче прокормить и себя, и раненых. При самих госпиталях выращивали свиней, коров и быков, картошку, капусту, морковь. Причем в Кузбассе было больше посевных площадей, больше голов скота. Соответственно, и питание раненых было лучше, чем в других районах Сибири.
- Сколько госпиталей за время войны приняли города Кузбасса? И если сравнить с нынешними Томской и Новосибирской областями, то насколько велико было их число?
- Всего их было 72. Если учесть, что всего в Западной Сибири было развернуто 280 госпиталей, то на нашу долю пришелся каждый четвертый.
- Почему так вышло? Ведь в том же Томске куда больше квалифицированных врачей...
- Что собой представляли тогда Томск или Новосибирск? Два больших довольно старых города. А Кузбасс, бывший тогда частью Новосибирской области, был краем молодых растущих городов с новыми предприятиями, зданиями, инфраструктурой и развитой сетью железных дорог. У нас была возможность комфортнее разместить людей и быстрее, чем в других местах. К тому же, города наши располагались рядом с селами, рядом с реками и лесами. И эта близость к продовольствию и природным ресурсам была еще одним большим плюсом. В результате в Кемерове работали больше десяти госпиталей, больше десяти - в Новокузнецке, около десяти - в Ленинске-Кузнецком, около десяти - в Анжеро-Судженске, около десяти - в Прокопьевске, были госпитали в Салаире, Тяжине, Яшкино и т. д.
- Получается, что и врачам пришлось ехать к нам?
- Да. 70% медработников были выпускниками учебных заведений Сибири. К тому же 70% врачей были женщинами (каждая вторая - выпускница Томского мединститута). Еще большую группу специалистов направил Новосибирский институт усовершенствования врачей. А в конце 1941 года в Кузбасс прибыл поток украинских госпиталей с врачами, среди которых были в основном мужчины в возрасте до 45 лет со стажем свыше десяти лет, многие врачи имели ученые степени и звания.
- Как сказалось на работе госпиталей скопление молодых, но опытных врачей?
- Несмотря на все усилия медиков, в наших госпиталях смертность была высокой. Также был большой процент инвалидов. Раненые к нам поступали в очень тяжелом состоянии, после страшных ранений, некоторые с уже ампутированными конечностями или нуждающиеся в ампутации, несколько недель проведшие в пути. А снабжение госпиталей, как мы уже говорили, оставляло желать лучшего. Но, когда чего-то не хватало, медики сами занимались изобретательством, конструированием и рационализаторством. Например, подполковник медслужбы Н. Лялина разработала аппарат для заживления ран - дымоокуриватель-фумигатор. Медсестры А. Костырева и А. Секачева изобрели особую каркасную повязку для лечения ожогов конечностей. Майор медслужбы В. Марков сконструировал электрозонд для определения местоположения осколков в организме. По инициативе старшего инспектора отдела эвакогоспиталей Кемеровской области А. Транквиллитати на предприятиях Кузбасса начали выпускать ею разработанную аппаратуру для лечебной физкультуры. В Прокопьевске медики изобрели особую раскладную кровать, сухожаровую дезкамеру, бинты из ветоши, витаминные напитки из хвои и многое другое.
- Сегодня кое-где, особенно на старых зданиях школ, можно встретить таблички: "Здесь тогда-то располагался госпиталь такой-то". Это единственные напоминания о госпиталях?
- Ненужная секретность привела к тому, что у нас исчезли напоминания не только о самих госпиталях. Были уничтожены даже могилы солдат, которые погибли здесь. Многие из них до сих пор числятся пропавшими без вести. А там, где они похоронены, теперь стоят жилые дома или предприятия. Ведь захоронения располагались рядом с госпиталями, но должного ухода за ними не было. Да и на кладбищах могилы погибших солдат до сих пор исчезают. За многими никто не ухаживает. Да и что можно говорить о мертвых, когда даже живые кочегары, санитарки и др. из числа обслуживающего персонала не могли подтвердить своего военного госпитального стажа?
Когда полис не спрашивали
Работу госпиталей в городах Кемеровской области трудно переоценить. Сегодняшняя медицина - это наследница медицины тех лет, когда врачи работали, вооружившись энтузиазмом и желанием сохранить каждую жизнь. Трудовые подвиги медиков записаны в книгах и научных работах историков. Успехи тех врачей и сегодня достойны первых строчек в новостях медицины.
В конце 1941 года И. Маркус и Г. Патлис (эг. 1230, г. Кемерово) сохранили раздробленную руку музыканту-бойцу Г. Яненко без ущерба для профессии.
В августе 1942 года ведущий хирург эг. 2498 (г. Анжеро-Судженск) успешно провел операцию раненому в область сердца танкисту Г. Соколову.
Украинские врачи И. Ткаченко, В. Картавин (эг. 1032, г. Осинники) собственноручно приготовленными лекарственными растворами не раз спасали раненых с заражением крови, а также здоровье горняков, попавших под завалы.
Доктор И. Скворцов (эг. 1250, г. Прокопьевск) готовил обезболивающие растворы на основе декаина, которые помогли сотням искалеченных бойцов.
Конечно, войне мы обязаны появлением первых приемных пунктов крови. В 1941 году их было в Кузбассе около десяти. В 1943 году появилась первая станция переливания крови. Первоначально донорами были сотрудники госпиталей. Например, лаборант-рентгенолог кемеровского эг. 1230 Е. Четвертных и ее подруга, инструктор лечебной физкультуры Л. Ступоницкая-Дорошкевич сдали во время войны по десять литров крови. В Прокопьевске (эг. 2751) около 30 раз сдавали кровь медсестры В. Жукова и Е. Попова. Работницы Кемеровского завода пластмасс Р. Пронина и А. Гаркушина сдали свыше шести литров крови, а студентка Новокузнецкого металлургического института А. Иванова - более десяти литров.
Вашу заботу не забудут никогда 
...Операции новые, а кровати старые? 
Еще одну уникальную операцию провели кузбасские врачи