Театр драмы Кузбасса имени А.В. Луначарского закрыл 88-й сезон ещё 17 июня. Актёр Роман Орлов рассказал о своей профессии корреспонденту kuzbass.aif.ru, предлагая взглянуть на театр его глазами – прямо со сцены.
По большой любви
Элеонора Жданова, kuzbass.aif.ru: Роман, каким для вас был прошедший театральный сезон?
Роман Орлов: Очень насыщенным, богатым на события и потому непростым. Мы начали сезон с режиссёрской лаборатории «Высокая комедия». Также у нас было много самодостаточных, хороших премьер, и все они откликнулись в сердцах наших зрителей. На мой взгляд, главная – это спектакль «История от Матвея», в котором играю Ивана Бондарева, ученика обычной советской школы. Из недавно вышедших постановок, в которых я задействован, эта роль стала для меня самой запоминающийся и интересной.
А под конец сезона наш репертуар стал богаче на ещё одну премьеру, которая называется «Земля Эльзы», ей же мы откроем следующий сезон.
– Чего вы ожидаете от предстоящего сезона?
– Хороших режиссёров, которые смогут предложить интересные решения будущих спектаклей. Сейчас существует тенденция иллюстрировать текст. Лично мне это не нравится. Люблю, когда режиссёр старается прочесть материал по-своему, пусть даже наперекор идее автора. Этого я бы хотел не только от будущего сезона, но и в целом от профессии.
– Многие актёры говорят, что в профессию нужно приходить только по большой любви. Вы согласны с этим?
– Да, по большой любви, потому что не всегда получаешь ту славу, о которой мечтаешь, и уж точно не всегда то количество денег, которое тебе нужно.
Многие хотят прославиться за счёт большого кино. Но пробиться туда тяжело. Медийных артистов, которые всегда на слуху – по пальцам пересчитать. И нужно понимать, что существуют периоды, когда box office (кассовые сборы – прим. ред.) есть, а потом раз – и нет. Поэтому кино – это бег на короткие дистанции, а театр – это очень долгая любовь, которой нужно отдаваться полностью.
Общался с режиссёром, который знаком с обоими «мирами», и он рассказывал: «Чтобы театрального артиста заинтересовать работой, я очень много с ним разговариваю, вытаскиваю из него природу, боль. А чтобы, например, снять его в кадре и показать его лопающиеся в глазах сосуды, мне достаточно взять крупный план, вставить ему в руку гвоздь и сказать: «Читай монолог, сжимая гвоздь в руке»».
Всё по-настоящему?
– Когда артисты бывают наиболее искренними на сцене?
– Не всё так однозначно. Трудно говорить об абсолютной искренности, например, в комедии. Безусловно, я верю в обстоятельства, но надо же понимать, что это некий гротеск. Сложно представить в реальной жизни ситуацию, к примеру, из пьесы «Люкс №13», когда начальник со своим секретарём оказывается в отеле, в котором они находят труп, а потом выкручиваются из этой ситуации. Зная специфику жанра, артисты проникаются историей, насколько это возможно.
Сказки тоже к реальности не близки, но даже в них нам нужно быть искренними. В репертуаре нашего театра пару лет назад появился спектакль «Оле Лукойе» – об алчности и её последствиях. Перед премьерой я думал, что он не зайдёт детям, так как слишком «взрослый». Самое интересное – сказка понравилась маленьким зрителям. На интерактивных постановках ребятишки баловались, хихикали, бегали по проходам. А тут – магия, волшебство: ребёнок оказался вовлечён. О чём это говорит? События вымышленные, но из-за нашей веры в них зритель был погружён в действие.
Драматические спектакли – совсем другое дело. Там от актёра требуется максимальная искренность. Разве может быть по-другому, например, в «Поминальной молитве» Горина, где по сюжету одна из дочерей главного героя приняла чужую веру, чтобы выйти замуж?
Кино – это бег на короткие дистанции, а театр – это очень долгая любовь, которой нужно отдаваться полностью.
– А вам самому какие роли ближе: комедийные или драматические?
– Вспоминается одна роль, которая исполняется по принципу моноспектакля. У нас на «Малой сцене» поставили пьесу современного драматурга Анастасии Букреевой «Ганди молчал по субботам». Произведение про 16-летнего мальчика-социофоба. Для него целый мир заключался в семье: мама, папа, дедушка, сестра. И так вышло, что родители расстались. Это актуальная проблема для сегодняшнего дня. В жизни подростка случилась разруха, и он нашёл себе друга в бездомной женщине, которая потеряла ребёнка и жила в подземном переходе. Она искала сына во всех глазах прохожих, во всех чертах их лиц. Эта история несчастной матери – реальна, мне рассказала сама автор.
Наш спектакль был так выстроен, что я находился на сцене от начала до конца, полтора часа. А всё остальное – это воспоминания: ко мне приходили персонажи, я с ними вёл диалог, сидя в специальном «вольере» и не взаимодействуя ни с кем физически.
Непростая роль. Зачастую приходилось выходить на эмоции технически, потому что нет времени вспомнить что-то из своего прошлого, и из действия выбиваться нельзя. Но также бывали моменты, когда очень глубоко принимаешь переживания героя, и всё получается по-настоящему. Помню, однажды мы отыграли сцену, а я успокоиться не мог. Появился какой-то новый голос, и мурашки, и цвет лица изменился. Если из 150 часов, проведённых на сцене за сезон, есть хотя бы минуты три, когда ты чувствуешь себя, как в жизни – это замечательно.
Комедия совершенно по иному плану строится: мы работаем с ритмами, ускоряем текст, укрупняем оценку, чтобы зрителю было смешно. Когда ты хорошо обустроился в материале, можешь даже импровизировать.
О свободе
– Как артист должен работать над собой, чтобы передавать все «оттенки» своих персонажей?
– Студентам, с которыми я порой общаюсь, всегда говорю: «Не экономьте жизнь. Влюбляйтесь, гуляйте, потому что знания, которые вы приобретаете из книг, не всегда могут помочь на сцене. Очень многое надо попробовать лично». Только собственный опыт даст материал для общения с публикой, позволит быть разными.
– Сложно ли вам выходить из роли?
– Есть тренинги, психотехники выхода из роли. Например, заходя на сцену, надеваю маску, выходя со сцены, сжигаю её. Ни разу не было, чтобы после спектакля шёл по улице и думал: «Я до сих пор он», – либо говорил от имени персонажа.
– В чём вы видите высшую цель театрального искусства?
– В эмпатии. То есть в сопереживании, сочувствии, принятии человека. Я думаю, театр преследует гуманистические цели. Нужно позволять другому быть другим и учитывать, что моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Мы все разные, мы все свободные. Замечаю: есть спрос на гнев, на ярость. Очень часто люди друг друга унижают, делают больно. Поэтому, думаю, высшая цель театра – научить чувствовать чужую боль. Мы этого не умеем делать. Вообще, мне кажется, очень трудно быть в современном мире хорошим человеком!
– Чем вы планируете заниматься на творческих каникулах?
– Сейчас путешествую. Катаюсь по городам, в которых никогда не был – это моя частая практика. Считается же, что вся Россия однотипная. Но когда приезжаешь куда-то и видишь всё своими глазами – начинаешь осознавать обратное.
Сейчас я в Саратове, следующий мой город будет Пенза, потом Тамбов и Воронеж. Какой окажется финальная точка – не знаю, позже прострою себе маршрут. Думаю, на это потрачу недельки три, а за неделю до выхода на работу вернусь в Кемерово отдохнувший, наполненный новыми эмоциями и впечатлениями, а также соскучившийся по дому и театру.
Кто на творческих каникулах? Кузбасские театры постепенно завершают сезон 
По Кузбассу проехал «Новосибирский транзит». Театральный тур на двух сценах 
В Кемерове проходит фестиваль-тур «Новосибирский транзит» 
Куда сходить летом по «Пушкинской карте»? 
В Кемерове прошёл очный этап смотра –конкурса СФО «Весна священная»