Онкология занимает второе место среди причин смертности. В прошлом году 6133 кузбассовца умерло от рака – это примерно 15% от общего количества ушедших из жизни.
Немцы поднимали медицину
– От новокузнечан часто слышу, что из-за плохой экологии в городе здесь чаще люди заболевают раком. Мол, поэтому и детский онкоцентр построили в Новокузнецке, а не в Кемерове… Сергей Александрович, в структуре детской смертности на каком месте находится рак?
– На втором месте. Только, в отличие от взрослых, больше всего детей умирает от травм и других внешних причин (а у взрослых на первом месте сердечно-сосудистые заболевания). Статистика заболеваемости в Новокузнецке не отличается ни от российской, ни от общемировой: из 100 тыс. детей ежегодно заболевают раком 12-14 человек. И эти цифры не меняются во всём мире на протяжении десятилетий. Несложно подсчитать: в Кузбассе в среднем 600 тыс. детей, следовательно, около 80 ребятишек в год впервые в жизни сталкиваются с диагнозом «онкология».
А то, что в Новокузнецке в 1993 г. открылся детский онкоцентр – первым в Кузбассе и одним из первых в России – с высокой статистикой заболеваемости не связано. В начале 90-х гг., когда открылся «железный занавес», поток больных людей хлынул лечиться за границу. Ведь тогда в России излечивались всего 10-20% больных лейкозом, а в Германии – 65%! Но немецкие клиники стали задыхаться от такого наплыва пациентов, поэтому германский благотворительный фонд объявил о сборе денег на организацию онкологических клиник у нас. В итоге было создано десять центров в России и два в Казахстане.
Новокузнецк стал единственным городом, не областным центром, в котором появилось такое отделение. Причина в том, что на тот момент у нас были неплохие результаты лечения, было помещение, коллектив врачей-онкологов, здесь работал известный профессор Юрий Малаховский. По большому счёту, нам повезло: немцы привезли сюда свои методики, считавшиеся лучшими в мире, оборудование, лекарства – взяли и вытащили нас из прошлого века в век нынешний. В итоге уже через год нам удалось достичь тех же результатов лечения, что в Германии, – выздоравливало уже 63% пациентов. Сейчас этот показатель намного выше – по лейкозам и лимфосаркомам он составляет 80%.
– Однако зачастую до сих пор в СМИ и на улицах появляются объявления о сборе денег на лечение за границей. У тех, кто видит эти объявления и лично не сталкивался с подобными проблемами, складывается мнение, что обращение в местные клиники не спасёт от рака. Что могут новокузнецкие онкологи, а что им пока не по плечу и почему?
– По моему мнению, в большинстве случаев нет необходимости ехать за рубеж. Во-первых, мы принимаем всех детей – нет ни очереди, ни отказа в лечении. Во-вторых, если здесь по каким-то причинам лечение невозможно, мы отправляем пациентов в Москву, в федеральный научно-клинический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачёва, который входит в десятку лучших в мире. И там доктора также принимают решение о том, необходимо ли лечение за границей. Заниматься самостоятельными поисками клиники зачастую бессмысленно: например, собрали родители 6 тыс. долларов на лечение в Израиле, приехали туда, а там им предложили то же самое, что здесь, только за деньги. Т. е. нужно ещё попасть в хорошие руки, т. к. шарлатанов везде полно. Есть заболевания, с которыми нужно отправлять за границу и даже не раздумывать – например, на трансплантацию органов или на экспериментальную терапию, которую российские клиники не проводят из-за законодательных запретов.
Например, в прошлом году по рекомендации наших врачей один ребёнок из Новокузнецка уехал в Германию, там ему сделали операцию, деньги на которую собирали всем миром. Но это был особый случай. Тройка «лидеров» в структуре детских онкологических заболеваний – это лейкозы, лимфомы (опухоли лимфоидной ткани) и опухоли мозга. На эти виды приходится более половины всех случаев. Благодаря Интернету сейчас без проблем консультируемся с коллегами из других городов, согласовываем с московским НИИ курс лечения. Но не вся диагностика и лечение нам пока по плечу. В Новокузнецке нет прибора для иммунофенотипирования опухолевых клеток. Этот аппарат стоит 5-10 млн руб. На данный момент мы забираем анализы здесь и отправляем материалы в Москву. Т. е. эту диагностику мы проводим в любом случае, но дольше по времени, чем хотелось бы.
Также мы не проводим здесь трансплантацию костного мозга, т. к. нет особой необходимости: в России несколько центров занимаются подобными операциями. Проблема не в операции, а в поиске доноров: в России пока нет банка доноров, а чтобы зайти в европейский банк, нужно заплатить 30 тыс. долларов. Как правило, эти деньги собирают благотворительные фонды. По той же причине (есть клиники, специализирующиеся на конкретных заболеваниях) мы раньше делали операции по эндопротезированию при остеосаркоме, а теперь отказались: в Кузбассе таких операций проводится одна-две в год, а в тех клиниках они поставлены на поток. Сейчас система детской онкологической помощи в России работает в общем-то хорошо. Чиновники поняли, что без кооперации со всем миром не прожить, нужно обмениваться наработками с врачами из других стран, что мы и делаем.
Вера: спасение или уничтожение?
– К вопросу об организации помощи: за две недели марта в Москве покончили с собой сразу восемь больных раком, и связано это с недоступностью обезболивающих. Как обстоят дела с доступностью лекарств в Кузбассе? Сталкивались ли вы в своей практике с суицидами онкобольных?
– Ни сам лично, ни от других врачей-онкологов о таких случаях не слышал. Может, кузбассовцы более адаптированы к сложностям жизни, нежели москвичи, и они не воспринимают болезнь как трагедию. Процедура выписки лекарств для онкобольных не настолько сложная. У детей вообще нет проблем с получением лекарств. Если по каким-то причинам не получили медикаменты, они в любой момент могут привезти ребёнка в отделение и поставить укол. В других странах, например в Австралии, есть специальные бригады «скорой помощи», которые занимаются только онкобольными, выезжают к ним на дом. Думаю, после таких массовых случаев что-то изменится и в России. Знаю, что, к примеру, в Барнауле уже года два работает кабинет анальгезии, работники которого круглосуточно помогают обратившимся.
– На днях в местных СМИ появилась новость о том, что Николай Валуев заказал для кузбассовцев икону, которая будет помогать в излечении от рака. Религиозные обряды, народные целители, клоуны – все эти методы, как соломинка, за которую хватается утопающий, находят благодатную почву в умах онкобольных и их родственников. Были ли в вашей практике случаи, когда родители по настоянию нетрадиционных целителей отказывались от помощи врачей, и к каким последствиям это приводило?
– Вера многим помогает и многих спасает. В Германии, например, работу психолога при некоторых онкоцентрах выполняют пасторы. Клоунотерапия (а к нам в отделение тоже приходят волонтёры, переодетые в белочек и тигров, их ребятишки очень ждут) – уже доказано – в сочетании с лечением способствует выздоровлению. Положительные эмоции и вера в выздоровление важны, а способ психологической поддержки каждый выбирает сам.
Но есть и такие альтернативные методы, которые заставляют отказываться от лечения и только вредят. Например, в прошлом году поступила девочка с лейкозом. Её родители, члены секты, отказались от лечения и переливания крови. Мы пожаловались в прокуратуру, но потеряли время – ребёнок погиб. По-моему, подобные религиозные организации только в России ведут себя так нагло, в Америке или Германии их бы посадили уже.
Кто поставит диагноз?
– А в чём наша медицина по-прежнему отстаёт от германской?
– В России сложилась плохая ситуация, причём и у взрослых, и у детей: в наши клиники попадают 80% пациентов с 3-4 стадией болезни, а там 80% – с 1-2-й, следовательно, у них шансов на выздоровление больше. Страдает первичное звено: участковые врачи в поликлиниках загружены бумажной работой, а должны больше внимания уделять общению с больными – вовремя пощупать живот, назначить УЗИ или анализ крови, дать направление в онкоцентр. Чтобы больной попал к нам с подозрением на заболевание, нужно, чтобы его кто-то направил. Считаю, что кабинеты неотложной педиатрии, которые начинают открываться при больницах, – это шаг навстречу к тому, чтобы медицинская помощь стала ближе к пациенту, и к тому, чтобы выявить заболевание на ранних стадиях.
...Приехал лечиться из-за границы в Кузбасс 
Чудо-таблетки нет. Нарколог – о запретах и о воспитании. 
Непростой вопрос. От чего умирают кузбассовцы?