Конфликт интересов. Как совместить добычу угля и заботу об экологии?

На прошлой неделе в Кузбасс приезжала делегация экологов и предпринимателей из Кореи. Корейцы предложили угольщикам свои наработки, с помощью которых можно бороться с угольной пылью. О том, поможет ли нам иностранный опыт и как влияют на человека годы жизни в окружении разрезов, корреспонденту «АиФ в Кузбассе» рассказал эколог, член регионального штаба народного фронта Андрей Егоров.

Обещанного 30 лет ждать

Наталья Исаева, «АиФ в Кузбассе»: Андрей Геннадьевич, как вы считаете, кого ещё нужно пригласить, чтобы кузбассовцы перестали задыхаться угольной пылью? Какой иностранный опыт поможет?

Андрей Егоров

Андрей Егоров: касательно угольной промышленности у нас есть свои хорошие научные разработки, а также утверждённые ГОСТы и СНИПы. Только их на практике никто не реализует. Можно приглашать корейцев, китайцев, американцев, но, если не делать всё по уму, толку не будет. Я видел замечательный проект по рекультивации нарушенных земель. Учёный в своей кандидатской диссертации предлагал рекультивировать гидроотвалы Моховского разреза: часть территории сделать лесной, часть восстановить для сельского хозяйства, а сам гидроотвал сделать местом отдыха, с водоёмом, местами для парковок, площадками для детей и т.д.

На практике же получается, что угольщикам пишут проект экономического освоения территории и красивый проект рекультивации, но начало претворения в жизнь последнего – через 20-30 лет, т.е. когда территория будет полностью или частично отработана. Потом предприятие банкротится, правопреемники никаких обязательств не имеют и земли бросают. В итоге, мы получили огромное количество нарушенных земель. Мы предлагаем решение этой проблемы: фонд нарушенных земель давно известен, так пусть угольщики не ждут 30 лет, а уже сегодня начнут приводить в порядок то, что загубили их предшественники. Тогда процесс пойдёт по цепочке. И пыли меньше будет, и жить в Кузбассе захочется.

– А зачем рекультивировать? Дело же не только в красоте.

– На Дальнем Востоке ботанический сад разработал хороший проект рекультивации, и его уже претворили в жизнь. Там сделали место отдыха с пляжем, бухтой для катеров и т.д. Запустили рыбу, подсадили водную растительность (в основном рис дальневосточный), деревья и кустарники на берегу. Пыли там теперь нет, а есть хорошее место отдыха. И у нас так можно.

Роем без предела. Что делать, чтобы Кузбасс не стал одной большой ямой? Подробнее

Любое воздействие требует восстановления. Вырубили гектар леса – посадите гектар. И восстановите биоразнообразие. Это же залог кислородного баланса в том числе. Может быть, со временем и больных сердечнососудистыми и онкологическими заболеваниями меньше станет.

Экологии в Кузбассе нет?

– Экологическая наука в целом сегодня развивается? Становится известно что-то новое о влиянии загрязнений на человека? Какие последствия ждут тех, кто десятилетиями работает на разрезах и живёт по соседству с ними?

– Если говорить о кузбасской экологии, то её нет. То есть она у нас, по моему мнению, только для производственников. Все знают, что в Кузбассе плачевные физико-химические условия жизни человека, но все делают вид, что это не так. Все программы состоят только из статистики и лозунгов.

Влияние разреза на тех, кто на нём работает, и на тех, кто живёт по соседству, практически одинаковое. Но работник угольного предприятия, по трудовому законодательству, более защищён, чем простой житель деревни, потому что проходит обязательную диспансеризацию, получает компенсации и льготы. А что у селянина? Поликлиника далеко, автобус ходит пару раз в неделю, зарплата и пенсия копеечные. Итог: у нас в Кемеровской области большая патология органов дыхательной системы, из-за чего высокий уровень сердечной недостаточности и онкологии. Ведь всё в наш организм попадает через органы дыхания, это первичная контактная среда. Часто проезжаю мимо Бачатского разреза. Ужасные картины. Когда борт разреза откалывается, получается клиновидная трещина глубиной 5-7 м, в неё коровы падают. А какое пылевое облако там стоит, особенно летом! Дышать просто нечем. Люди там и не живут, а существуют. Тоже самое Киселёвск. В советское время там были шахты. Сегодня закон разрешает угольщикам самим выбирать способ добычи.

Черная дымка. Как живет город, в котором уголь добывают около домов Подробнее

Во времена СССР в проектах развития региона была рабочая цифра – 150 млн тонн угля в год. Это был порог. Потом в Кузбассе утвердили новую концепцию – 180 млн тонн. На этом объёме настаивал институт угля КемНЦ СО РАН. Но администрацию это не устроило, поэтому появилась цифра в 240 млн тонн, это расчёты экспертов из Санкт-Петербурга. Сегодня о пределе даже не заговаривают. Зачем тогда тратили бюджетные миллионы и заказывали проекты? Уже ведь даже зашли на таёжные массивы правобережья Томи: разрезы Комаровский, Макарьевский Северный и Макарьевский Южный. Режим водности реки будет нарушен. А с ним и кислородный баланс.

Пора уезжать?

– Нужно ли уезжать подальше от этой грязи?

– В идеале жить лучше в более благополучных районах. Но ведь простой житель области себе этого позволить не может. А закон о нём ничего не говорит. Единственная преграда для выдачи лицензии на разработку участка недр – наличие краснокнижников или особо охраняемой территории.

Недавно к нам обратились жители деревни Бердовка, это недалеко от Берёзовского. Они живут в окружении трёх разрезов, а сейчас там планируют построить четвёртый. Люди устали от бесконечных БелАЗов и пыли. Проектировщики и учёные объявили территорию будущего разреза безлесной, и краснокнижников там не нашли. Наши эксперты провели исследования, и на земле, которую хотят разрыть, нашли пять видов растений и девять представителей фауны из региональной Красной книги и Красной книги РФ. Кроме того, на участке произрастает глухая тайга. К территории примыкает государственный природный заказник «Барзасский». Никто также не оценил гидрологический баланс, а ведь там находится 18 скважин, включая «Бердовскую таёжную». Государственную экспертизу ещё не провели, а дорогу к будущему разрезу строить уже начали. Мы обратились в прокуратуру, чтобы отстоять интересы жителей.

Сохраним и приумножим. Какую роль играет биоразнообразие в экологии? Подробнее

Ещё один пример: участок недр Комаровский в Крапивинском районе. Уже в проекте заложено, что границы разреза находятся в 400 м от Томи. Санитарно-защитная зона должна быть 1 км, а водоохранная – плюс ещё 200 м. Вообще неприкасаемая территория. А в описании участка недр – реки нет. На общественных слушаниях присутствовали 19 человек. Из них только один – местный житель. Остальные – представители проектировщика, недропользователя, районной администрации.

Для тех же чиновников приход угольщика – это возможность построить дорогу, отремонтировать школу, заткнуть дыры, которых в любом районе много.

Недавно проводили выездное заседание в посёлке Ерунаково. Это Ерунаковское поле Талдинского угольного разреза. Там обрушивается объездная дорога. Нам так и не удалось выяснить, чья она! Администрация Новокузнецка говорит, что дороги там никогда не было… Люди, наверное, жили на берегу и плавали на лодках, как при первобытнообщинном строе. В нескольких метрах от дороги проходит линия электропередач. В некоторых местах от обрушения осталось три метра до столба ЛЭП. Эксперты, которых нанял разрез, вынесли заключение, что после взрывов никаких сейсмических волн не образуется. Они якобы возникают и тут же затухают, не доходя до обрыва. А проблемы на дороге – это гидрометеорологические разрушения. Но если там шли такие процессы, то какой идиот построил дорогу 40 лет назад?

Много абсурда и вокруг Терсинки. Уже два года администрация не может «установить орган, уполномоченный установить орган…». В итоге, висит угроза, что на месте источника минеральных вод выроют разрез глубиной 350 м.

– Сегодня много говорят о том, что пора от открытой добычи вернуться к закрытой. Это действительно будет приносить меньше вреда?

– Это здравый подход. Дышать станет легче. В Кемерове когда-то работали шахты Пионерка, Бутовка, Северная и т.д. И никто их не замечал. А сейчас один разрез как бахнет, и идёт на город большое пылевое облако. Пусть и говорят о новых технологиях, но, по моим наблюдениям, они не меняются десятилетиями. Только взрывчатка стала мощнее, и экскаваторы могут больше зацепить. Угольщики получают награды за разрушение родного края, уничтожение посёлков и рек, ухудшение здоровья человека. Гордятся глубиной ямы, которую вырыли… Если лет пять назад ко Дню шахтёра по городу развешивали плакаты с изображением горняков, то сегодня на плакатах БелАЗы и экскаваторы. А где шахтёры? Приоритеты поменялись.