А сейчас 81-летний футболист играет нападающим
Вратаря Эдуарда Брутана, который играл в составе профессиональных кемеровских команд середины прошлого века, многие помнят по кепке с полукруглым козырьком. В этой кепке, купленной в Одессе и ставшей для голкипера талисманом, он выходил на поле в течение 30 лет. Но, конечно, не кепка, а великолепная игра Эдуарда Георгиевича сделала голкипера легендой кемеровского футбола. Брутан был в первом составе "Химика" (будущего "Кузбасса"). Многих игроков из того состава уже давно нет в живых... Брутан же до сих пор играет в футбол.
- Эдуард Георгиевич, какой матч в вашей жизни самый запоминающийся?
- Это было 10 октября 1946 года, когда "Динамо" вышло в финал кубка Кузбасса. Для Кемерова выход в финал уже был большим успехом, начальство команды было страшно довольно. Собрался полный стадион. Мы играли с новокузнецким (тогда еще сталинским) "Металлургом". Новокузнечане были посильнее нас, но игра была ровная, напряженная. Оставалось 5 минут до конца игры, счет был 1:1 и... в наши ворота назначили пенальти. Футболист "Металлурга" ударил в правый верхний угол, а я взял этот одиннадцатиметровый. Мое имя сразу стало у всех болельщиков на устах, но самое интересное, что за этот пенальти начальник управления МВД подарил мне шубу. Я, можно сказать, был бедняком: работал слесарем. Вид у меня был далеко непрезентабельным. А мне подарили такую великолепную шубу, в Кемерове ни у кого таких не было. Меня потом по ней узнавали.
- А в другие команды вас приглашали?
- Да, поступали приглашения. Например, в 1952 году меня хотели забрать в рижскую команду "Даугава", выступающую в высшей лиге СССР. Рижане приезжали в Кемерово на товарищескую игру, и после матча начальник команды предложил выступать за них. Но, во-первых, я не хотел уезжать из Кемерова: я тут женился, здесь у меня родились дети. А, во-вторых, в то время я был на спецучете. Дело в том, в 1942 году всех людей с немецкими фамилиями выселяли в Сибирь. И хоть я в эту волну не попал, я приехал в Кемерово как ученик ремесленного училища, но в начале 44-го года меня все же вызвали в комитет госбезопасности и попросили расписаться под бумагой, предписывающей всем немцам жить в строго определенных зонах, а выход за пределы зон карался тюремным заключением сроком на 20 лет. Я мог перемещаться только в пределах центрального района Кемерова. Чтобы поехать на правый берег города, мне нужно было получить разрешение начальника комендатуры. Но мне повезло: комендант был ярым болельщиком, и разрешал мне ходить по городу, а также я мог ездить с командой в другие города. Благодаря футболу я объездил весь Советский союз.
- На ваш взгляд, сам футбол изменился?
- Да, футбол стал более однообразным. Ведь, до войны не было детских школ (они появились в 50-60-х годах) и футболисты учились играть во дворе. У каждого были свои приемы, финты, поэтому и игра была разнообразней. Футбол был интересен, потому что на поле выходили разные личности. Сейчас во всех спортивных школах учат по одной программе. Конечно, личности как были, так и есть, но ведь надо развивать в них талант, а тренерам просто некогда этим заниматься.
- Сейчас в российском футболе, да и в спорте принято вознаграждать спортсменов за хорошие результаты. А раньше за футбол платили деньги?
- У нас была основная работа, а летом, на время футбольного сезона, нас освобождали от нее, но сохраняли среднюю заработную плату. За футбол нам никто не платил, мы играли практически бесплатно, за счет духа. А сейчас, посмотрите, как рассуждают болельщики: чтобы команда выигрывала, нужно раздобыть несколько миллионов рублей, купить легионеров и тогда дела пойдут на лад. Духа стало меньше, на футбольном поле играют не люди, а деньги. Шутники как говорят: "При Брежневе не было колбасы, но было будущее. Сейчас колбаса есть, а будущего нет". Исходя из сегодняшней ситуации, я считаю, что это правильная позиция правительства - поддерживать спорт, поощрять большими премиальными за победы.
- Статус футболиста в советские времена был высок? Как относились болельщики, знали в лицо?
- Да, болельщики знали фамилии всех игроков, узнавали на улице. Футболисты были героями. Помню, когда моя жена еще жила с родителями, я после кино ходил ее провожать до дома. Так мальчишки практически всю дорогу сопровождали нас выкриками "Брутан! Брутан". Но, надо отметить, что раньше болельщики не позволяли себе хулиганских выходок. Конечно, шум на стадионе был, куда футбол без шума, но не было вандализма. А сейчас у болельщиков появился какой-то фанатизм. Что творилось в Москве во время чемпионата Европы! Или, например, в Мадриде! Болельщики поджигали телефонные будки, сносили все на своем пути, 90 человек раненных...
- Эдуард Георгиевич, сейчас вам 81 год, а вы до сих пор играете в футбол. В чем секрет вашего долголетия?
- Да, у нас есть команда ветеранов, мы играем два раза в неделю с командой юношей. Причем, сейчас я не стаю на воротах, а играю нападающим. Силы есть, решил побегать. В шутку всегда говорю: вот, когда мне будет 100 лет, тогда отдохну - встану на ворота.
В моей команде футболистам по 40-50 лет, я из них самый старший. Из тех людей, с кем я начинал играть в "Динамо", уже никого не осталось в живых. В футболе в те времена со спортивным режимом было плохо: футболисты выпивали, а это, естественно сказывается на здоровье. Я считаю, есть три фактора, которые позволяют держать себя в форме. Во-первых, нельзя употреблять алкоголь. Хотя, каюсь, был грех: три раза в жизни пробовал портвейн и выпил кружку пива. Во-вторых, занятия спортом. А, в-третьих, атмосфера в семье. Я со своей покойной женой прожил 55 лет в мире и согласии. На мой взгляд, жена у меня была идеальная. И погода в нашем доме была всегда нормальной и спокойной.
НАША СПРАВКА
С 1946 года выступал за команду "Динамо". С 1947 по 1949 играл в "Химике". С командой мастеров вынужден был распрощаться из-за... физики. Увлекся этой наукой в вечерней школе, потом окончил пединститут, поступил в аспирантуру. На кафедре физики КузГТУ Брутан работает в должности доцента уже 47 лет! Все эти годы с футболом голкипер не расставался: выступал за любительские коллективы. Сейчас играет в команде ветеранов.