Да и воюем мы по-суворовски. За полтора-два месяца прошли около 800 км с боями по Белоруссии, Латвии и Литве, а сейчас воюем в Восточной Пруссии. Теперь будем завоёвывать звание гвардейцев и стремиться быстрее разделаться с гитлеровской Германией. Живу я сейчас хорошо. Не так давно принял новую должность, теперь работа стала намного сложнее той, что была до того, и в моих руках стало войско солдат в четыре раза больше, чем я имел до этого. Всё хорошо идёт, но всё дело портит плохая погода».
«Рига ждала нас!»
Геннадий Гавин, ноябрь 1944 года. Письмо родным. «Здравствуйте, папа, мама и Галина. Шлю вам свой горячий привет. И вот иду по одной из Рижских улиц. Свежий морской ветер радостно развевает полотнище красного флага, вывешенного на одном из высоких зданий. Рига почти нисколько не пострадала от проходивших ранее боёв (они шли только на окраинах). Рига ждала нас! Приодевшиеся, взволнованные рижане весёлыми и радостными криками встречали проходившие войска. Ещё до прихода нас все улицы Риги были начисто выметены и политы водой. На стенах зданий уже торжественно красовались наспех написанные лозунги: «Да здравствует Красная армия!» и т. д. Между нами снуют мальчишки, раздают курительную бумагу, табак и другую мелочь.
А как красива сама Рига, как хороша архитектура старинных и новых зданий, как выразительно и живо смотрят на нас различные бюсты, статуэтки и памятники, и, кажется, они тоже рады нашему приходу, приветствуют нас. Сколько я ни видел городов, и из всех (конечно, исключая наш Кемерово), Рига – самый лучший город, и рижане – самые приветливые жители. Жить в Риге я буду, наверное, довольно долго и потому ознакомлюсь с ней очень хорошо. Хочу сообщить в этом письме вам, дорогие родители, ещё очень хорошую новость. Недавно за правильное и добросовестное выполнение всех заданий и поручений командованием нашей части я награждён медалью «За боевые заслуги» и почётным званием «гвардеец». Ну, вот пока и всё, жду писем от вас, что-то только редко я их получаю. Наверное, потому, что очень большое расстояние разделяет меня с вами. Или некогда вам? Передайте мой горячий привет всем родным и знакомым».
И каждый день ждёт кружка кофе с молоком…
Геннадий Гавин, 1944 год. Пишет Нине и сестре Галине. «Ну, я, значит, живу по-старому. Всё так же кормлю на передовой своих разведчиков и связистов вкусной кашей и супом. Ну и сам, значит, тоже кушаю. Идёшь на НП с термосом, а ребята ещё издали наблюдают за мной в бинокль и стереотрубу. Ждут. Кушать захотели. А недавно со мной был такой случай. Иду я с передовой уже с пустыми термосами. Прохожу мимо одного хутора. Вдруг выбегает ко мне латышка лет семнадцати и испуганным голосом что-то бормочет, поднимает руки и зовёт меня в дом. Ну, я снял с плеча свой карабин и решил войти. Захожу. Дом полон дыма, а в углу, у печки, что-то угрожающе шипит.
Подошёл, смотрю: катушка бикфордова шнура. И я всё понял. Когда уходили немцы, то оставили у них этот шнур, а она стала разжигать печь и нечаянно его подожгла. Я потушил шнур и выбросил его на улицу. Потом я узнал, что во всём хуторе живёт только четверо латышей, остальные находятся где-то в лесу. На прощанье латышка налила мне котелок свежего пейма (молока), и я ушёл. Но теперь каждый день, возвращаясь вечером от ребят, я захожу в этот хуторок. И у латышки всегда готова кружка крутого кофе со свежим пеймом. Одно только горе, что скоро, наверное, мы уедем из этих мест».
«В отличие от немцев живём культурно»
Иван Самошин, 5 декабря 1944 года. Письмо жене Нине. «Милая Нина! Наконец-то получил твоё письмо из Новосибирска, от Веры и от дедушки из Кемерова. Сейчас я нахожусь на отдыхе, и мне хочется поподробнее написать, как мы отдыхаем. Живём мы втроём в землянке, отбитой у немцев. Это был мощный немецкий ДЗОТ, но без всякого оборудования: ни окна, ни двери, ни столов, как и печи, также не было. Так вот эти свиньи, немцы, руками наших советских людей вырыли яму в уровень с землёй, настелили накатник из брёвен, а сверху насыпали свыше двух метров земли. Стены внутри также обставлены брёвнами, от входа идёт крытый туннель, а также от входа идёт разветвлённая сеть бесконечных траншей.
Казалось бы, по крепости всё предусмотрели немцы. Да вот, как видите, ничего не спасло их. И путь их отступления, точнее бегства панического, усеян трупами поганых фашистов. Теперь мы потолок и стены обшили тёсом и настелили тёсовый пол и живём культурно. В ночное время нам светит карбидная лампа, её устройство описывать не буду – слишком долго. Может быть, в следующий раз. Питание у нас приличное, которое мы получаем со своей кухни. Обувь и одежда хорошие. Над оборудованием землянки поработали много. И вот теперь время 10 часов вечера, а я сижу на конце своей койки за большим столом и пишу тебе письмо».
За наши трудности жилось бы веселее родным…
Вот за кого хочется мстить без конца проклятым гадам. Это вскорости будет выполнено, мстить будем без пощады. А после того, может быть, через год, я вернусь к вам. А если не вернусь, то, значит, судьба моя такая. Но это всё, конечно, дурость, вы об этом не должны думать. Милые мои, веселитесь, радуйтесь, ведь скоро полная победа! Я был бы очень рад, если бы за все мои пережитые и ожидаемые трудности вы жили ещё лучше, радостнее и веселее».
«Дневник» подготовлен по материалам Государственного архива Кемеровской области и по книге «Письма отцовского наказ» 1987 года.
«Ты должна быть счастливая» 
Фронтовой дневник. Война только начинается 
Фронтовой дневник. Военная романтика – мрачная 
Новокузнечанин Виктор Горелов в плену считал дни и взрывы 
90 лет, а в косе ни сединки