В их воспоминаниях строительство нового общества буквально на людских костях выглядит ещё более бессмысленным и бесчеловечным, чем было на самом деле.
Почему оказались кулаками?
Родители кемеровчанки Веры Востриковой до репрессий жили в Клявино Новосибирской области, недалеко от Барабинских степей. В 1930‑е годы, когда многих жителей этой небольшой деревни вдруг признали кулаками, они были ещё подростками. «Семьи моих родителей были обычными, многодетными, жили небогато. Имели свои земельные участки, держали скотинку, трудились всегда сами вместе с подрастающими ребятишками, никого не нанимали. Но их почему-то всё равно признали кулаками, – рассказывает Вера Панфиловна. – Родители рассказывали, что перед переселением к домам подъезжала повозка. Оперативная группа, которая находилась в ней, приказывала собирать свои вещи.
Времени много не давали. Даже самое необходимое не успевали собрать». Так и её родственникам пришлось впопыхах бросать в повозку только самое необходимое, да и то далеко не всё. Ехали долго, даже на каком-то судёнышке плыли по реке. В дороге умер маленький братик мамы Веры Панфиловны. «Не было возможности даже похоронить его. Так и бросили труп малыша в реку», – говорит Вера Панфиловна. Привезли селян в Томскую область, в тайгу. Обустраивался в ней каждый, как мог. Сначала жили в землянках, постепенно строили дома. Так выросла новая деревенька с красивым названием Светло-Зелёное, где со временем образовался колхоз.
Сама Вера Панфиловна родилась уже здесь, в 1939 году. «Работали родители в колхозе от зари до зари не покладая рук за так называемые трудодни. За год руководство считало, сколько труженики заработали «палочек», и оплачивало труд зерном, молоком, – вспоминает Вера Панфиловна. – Родители рассказывали, что только в 1940-х годах им дали свободу. До этого времени они не могли даже никуда уехать из колхоза, каждый день ходили отмечаться в сельсовет».
Что спасло бездомных?
Мария Фролова тоже была совсем маленькой, когда её семья – семья Малютиных – попала под удар репрессий. «Жили мы тогда в Комиссарово. Родители рассказывали, что пришли люди и просто выгнали их из дома. Мол, куда хотите, туда и идите. А ведь дом-то наш папа своими руками строил. Неделю ночевали в лесу, потом ушли в тайгу недалеко от Барзаса. Тайга нас и прокормила», – вспоминает Мария Михайловна. А потом за отцом семейства снова пришли.
Местный милиционер разыскал Малютиных: «Малютин Михаил Яковлевич? Завтра ждём с паспортом». И шёпотом добавил: «Если можете, уезжайте отсюда». Никуда Михаил Яковлевич не уехал. «Мы все слышали, как он сказал, что не побежит никуда, ведь никаких преступлений он не совершал и детей у него много. На кого он их оставит? А утром (мы все на полу спали) он подошёл и всех поцеловал. Больше я отца не видела», – вспоминает Мария Михайловна. Через три дня Михаила Яковлевича расстреляли в Ягуновке. За что расстреляли отца, его дочь не знает до сих пор.
Кто донёс?
«Отец мой родился в Алтайском крае, оттуда его призвали в армию, как раз тогда, когда началась финская кампания. А потом его вместе с другими солдатами отправили в Западную Белоруссию. Там он женился на маме (она жила в деревне, где стоял его полк), родился я, – рассказывает о своём отце кемеровчанин Николай Филипповский. – Потом началась Великая Отечественная… Папа всю войну прошёл! Вместе с Жуковым Берлин брал, медалями награждён. После войны, в 1946 году вернулся домой.
Но из Белоруссии вместе с нами он уехал в Спасск, вслед за своим отцом и братом». Георгий Васильевич, по словам сына, имел золотые руки. И валенки катал, и обувь шил, и знатным пчеловодом был. Много трудился. Однажды его позвали на «совещание», с которого домой он не вернулся, потому что как врага народа его отправили на Колыму. Обвинили в том, что он работал на Японию и Германию. Был это 1947 год.
«Чтобы спасти нас с мамой от лагерей, дедушка отправил нас в Белоруссию. В 1949-м я пошёл в школу. Учился всегда хорошо, дома много работал. Ещё на улице темно, а я уже с санками за дровами иду. На сенокосе нас, пацанов, мужики всегда ставили между собой, и мы все вместе траву косили, сено готовили», – вспоминает Николай Георгиевич. Девять с половиной лет его отец пробыл на Колыме, работал на шахтах. Годы эти бесследно не прошли: Георгий Васильевич заработал рак костей. «Отец писал во все инстанции, просил разобраться, пытался доказать, что Родину не предавал. Бесполезно!» – рассказывает Николай Георгиевич.
Уже спустя много лет после того, как отец вернулся с Колымы, Филипповские узнали, кто стал причиной семейной трагедии. Оказывается, сосед, который всегда завидовал Георгию Васильевичу, написал ложный донос. Доносчик в этом признался только перед своей смертью. После школы Николай Георгиевич хотел поступать в Калининградское артиллерийское училище… Вот только дорога туда ему оказалась закрыта, потому что его отец был репрессированным.
Только после смерти инвалид научился писать стихи 
Новокузнечанин Виктор Горелов в плену считал дни и взрывы