Что внушить зрителю? Писатель - о цензуре, нравственности и словоблудии

О том, есть ли у нас в действительности цензура, нужна ли она, и что может оскорбить зрителя и читателя, размышляет поэт Александр КАТКОВ.

Выдуманный спор

Александр Катков

– Александр Иванович, недавно Константин Райкин выступил с большой речью против цензуры в искусстве. Как вы считаете, нужно ли бороться, с одной стороны, за нравственность в литературе и кино, а с другой стороны – за их «политическую правильность»?

– Бороться за нравственность в литературе, театре, кино не просто нужно, а должно. Ведь это духовная скрепа любого государства. Поэтому «нравственная цензура» просто необходима. Я бы даже назвал это не цензурой, а обережением. Но главный вопрос: что такое цензура для творческого человека? Считаю, что она должна быть внутри каждого автора, чтобы писатель, художник, режиссёр не переступал порог вседозволенности. Государство довлело, довлеет и будет довлеть над автором. Это его задача, потому что оно должно заботиться о духовном состоянии людей. Другое дело, когда власть перегибает палку: вмешивается в творческую жизнь, а порой даже судьбу писателя. Приведу в качестве примера известное постановление ЦК КПСС 1948 г. о гонениях на Анну Ахматову и Михаила Зощенко. Такой подход я как писатель принять не могу.

Вообще, что такое цензура? Мы чаще всего под ней понимаем именно суровую систему государственного надзора над образом мышления и поведением людей. У нас сразу возникают ассоциации с Бенкендорфом, который не давал свободы слова Александру Пушкину. Мы вспоминаем издание диссидентского журнала «Колокол» Александра Герцена в Лондоне и «Современника» Николая Некрасова. Поэтому настраиваем себя на критическое отношение к цензуре. Но ведь, если подумать, её задача – не позволить разрушить духовную целостность государства. Поэтому присутствие здравой цензуры просто необходимо стране. Если её руководство уверено в своей внешней и внутренней политике, то будет и здравомыслящая оппозиция. Они друг другу не мешают.

Театр – не для болванов. Актёр – о штампах, цензуре и любительском театре Подробнее

Сейчас жарко спорят о том, что якобы в современной России напрочь отсутствует свобода слова. Но почему же тогда на нашем телевидении днюют и ночуют все несогласные? Дают слово даже украинским националистам. А разве в той же Украине дали бы публичное слово оппозиции? У меня есть подборка высказываний журналистов и писателей о России. Цитаты были опубликованы в газете «Завтра». Вы только посмотрите: «Большая часть русского населения ни к чему не способна…», «Я считаю русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта…», «Русский народ – палач…». И после этого кто-то может говорить, что у нас нет свободы слова? Да на том же Западе ничего подобного не опубликовали бы. А если бы и опубликовали, то авторы подверглись бы жёсткой публичной критике. Поэтому, уверен, дискуссия о свободе слова сегодня сознательно провоцируется, чтобы пробудить отторжение к существующей власти.

– А зачем автору ещё и госнадзор, если у него должна быть самоцензура? Почему он сам не может выступать «носителем нравственности»? А уж как относиться к его нравственности, решит зритель, читатель и проголосует рублём…

– Дело в том, что часто писатель полагает, что он единственная инстанция в определении истины. Но ведь это не так. Самоцензура важна. Но нужно ещё что-то. Потому что, когда писатель пользуется дарованной ему свободой, даже вседозволенностью, рушатся все нравственные скрепы. Здесь государство должно сказать своё слово. Не сослать на Соловки, не прибегать к карательным мерам, но высказать своё отношение. Не заниматься попустительством. Я не говорю, что государство должно быть тираном. Я не апологет цензуры. Но иногда государство вынуждено вмешаться в творчество со своим словом.

«Нужна защита»

– Как быть с тем, что вечно кто-то кого-то оскорбляет? Рассказ о похождениях Николая II, опера об Иисусе Христе, голый Шариков на сцене алтайского театра… Вы сформировали своё отношение к тому, что вас оскорбляет в искусстве? Что это?

– Конечно, такой «список» есть. Например, меня оскорбило и возмутило, когда один из театров представил героинь «Трёх сестёр» Чехова женщинами нетрадиционной ориентации. В список можно отнести «шедевр» Марата Гельмана «Вглубь России», где Россия показывается с крайне неприглядной стороны в задней части коровы. Скандальный спектакль в Новосибирске, где Иисус Христос оказался в окружении женщин сомнительного поведения. А нашумевшее выступление Pussy Riot в Храме Христа Спасителя в Москве?

На мой взгляд, сегодня многие режиссёры и «творческие люди» больше эпатируют, работают на грани фола. Поэтому я могу понять состояние Русской православной церкви, которая резко высказывается по отношению к этим кощунствам. Как человек пишущий, я не могу принять, например, стихи некоторых современных поэтов, использующих нецензурную лексику.

Вспоминаются строчки замечательного поэта Давида Самойлова: «Вот и всё. Смежили очи гении... Нету их. И всё разрешено». Всё разрешено, к сожалению. Этого я принять не могу. Часто писатели оправдываются, что есть ситуации, когда нужно, например, употреблять мат. Но возьмите литературу о Великой Отечественной войне. Уж сколько там крови и боли! Но вы лишь в редких исключениях найдёте в книгах нецензурную брань. Дело в том, что есть «правда ради правды», я бы назвал это словоблудием, а есть настоящая правда.

– Как вы считаете, существует ли сегодня «политическая» цензура? Когда в творчество автора вмешиваются чиновники и навязывают своё видение жизни на том основании, что заказывают произведение искусства за счёт бюджета, - нужны ли такие «цензоры»? Разве недостаточно «фильтров» в лице режиссёров, которых учили их ремеслу, литературных критиков и самого автора?

– Конечно, не нужны. Нельзя допускать, чтобы чиновники в своих норковых шубах сидели на закрытых просмотрах и решали, закрыть спектакль или нет. Крайняя степень цензуры государства заключается в том, что оно навязывает своё мнение всем согражданам. Чтобы они потом вставали и говорили, мол, «Пастернака не читал, но осуждаю. Я иногда перечитываю роман-утопию Оруэлла «1984». В нём было Министерство правды, людям внушали «истину». Но менялась она в зависимости от политической обстановки, от того, с кем сегодня государство дружит, а с кем воюет. Министры переписывали реальные события и фактически фальсифицировали историю. Фальсификация распространялась везде: в СМИ, книгах, искусстве и т. д. Это страшно, и допустить этого нельзя.

Сегодня чиновники более изощрённы, чем мы думаем. Они ничего не навязывают, не говорят, о чём писать. Сегодня нет идеологической зависимости от государства, но есть зависимость финансовая, мол, вы пишите, ставьте спектакли, но денег мы вам не дадим.

– По вашему мнению, зачем вообще нас и наших детей защищать от «вредной» информации, от «ненужных» мнений и т. д.? Разве мы сами не способны решить, что нам нужно, а что нет?

– Не способны. Как правильно сказал Мао Цзедун, «народ - как чистый лист бумаги». Написать на нём можно что угодно. Поэтому вся грязь, которая льётся на нас, а прежде всего на нашу молодёжь, со страниц книг и сцены театра, формирует отношение к стране, уважение к ней или ненависть. Мы не должны допустить того, чтобы подрастающее поколение ненавидело страну, в которой живёт. Мы должны воспитывать патриотов.