Фронтовичке из Яи Лидии МАЗУР сегодня почти 90. Всю жизнь она посвятила самой мирной профессии - лечила детей. Многочисленными боевыми наградами не любит гордиться и редко их надевает. И вспоминать про войну не любит. Однако фронтовая судьба оставила в жизни вечный след и боль, которые никогда не утихают. Некоторые шутят, говорят, что характер воина у нее появился в день ее рождения, 23 февраля...
Про награды тогда не думали...
Сегодня Лидия Денисовна с виду хрупкая, миловидная и скромная бабушка. Вряд ли кто может догадываться, что лучшие годы молодости она отдала страшным фронтовым будням, каждую минуту рисковала жизнью и совершала свои подвиги.
С начала войны комсомолку Лиду, которая уже тогда имела медицинское образование, призвали в армию и направили учиться в школу радистов, чтобы потом в составе разведгруппы таких же, как и она, девчонок забрасывать в тыл к немцам. Учили в Новосибирске и в Москве, где формировалась воздушно-десантная часть. Много раз приходилось на тренировках прыгать с парашютом, и каждый раз инструктор шутил: "Все, девчонки, пишите прощальные письма родным! Больше мы с вами не встретимся!" Возможно, что так бы и случилось, потому, что все девчонки-радистки, которые забрасывались в тыл врага, почти сразу погибали. Но Лидии Денисовне нашли другое назначение, по специальности. Так и сказали командиры: "Радисток у нас много, а вот медиков не хватает, чтобы раненых с поля боя вытаскивать". И почти всю войну на передовой, в гуще сражений медсестричка под бомбежками, обстрелами выносила и спасала раненых бойцов. Говорит, что вначале было сильно страшно, а потом привыкла. Сколько всего спасла воинов от гибели - не считала. Но рассказывает, что однажды после боя объявили, что она представлена к боевому ордену, за то, что одна вытащила на своей плащ-палатке около пятидесяти раненых бойцов.
- Но разве думали тогда об орденах! - говорит Лидия Денисовна. - Думали только, чтобы раненым помочь да самим в живых остаться. Гибли ведь сотнями. И командир, что меня тогда к ордену представил, тоже вскоре погиб.
Смерть была кругом
В гуще сражений на главных фронтовых направлениях довелось побывать медсестре - там, где решалась судьба великой победы. На Северо-Западном фронте, под Ленинградом, на Курской дуге под Старой Руссой. Но вспоминать про те бои она и сегодня, спустя почти 70 лет, без слез не может.
Сегодня ее часто навещают и поздравляют с праздниками школьники, приносят подарки, просят рассказать о подвигах, за что она, например, получила столько наград, ту же медаль "За отвагу", где ее ранили. Лидия Денисовна всегда смущается и говорит, что никаких подвигов не совершала и героем себя не считает. Тогда все воевали, как могли. И никто не мог тогда представить, что сможет остаться в живых.
Смерть была кругом. Раненых не успевали доставлять в медсанбат, отправлять в госпитали, они страдали, просили помощи, раны гнили. Не хватало лекарств. поэтому многие быстро от ран умирали. Операции делали тоже в полевых условиях, под обстрелами. Раздробленные конечности приходилось отпиливать или отрезать ножом. Никаких хирургических инструментов тоже не было. Однажды, вспоминает Мазур, на Курской дуге бой беспрерывно шел двенадцать суток. Спать хотелось больше всего на свете. Но разве поспишь, если ранеными все поле боя было усыпано, а в их ранах черви завелись. Одни гибнут, новых бойцов присылают, а они неопытные, необстрелянные:
- Однажды прибыло пополнение из восьмидесяти бойцов, все мальчишки. И в первом же бою все до одного погибли...
И "старушки" были шпионами
Ей в те дни очень хотелось хоть мгновение передохнуть, помыться. Но в окопах такой возможности не было. Лидия Денисовна вспоминает, как однажды она едва не поплатилась за свою доверчивость. В медсанбат пришла старушка в лохмотьях, сказала, что у нее сыновья погибли на фронте, попросила продуктов. Командир дал ей хлеба. В благодарность она позвала к себе в землянку, что была рядом, сказала, что согреет воды и можно будет обмыться. Мазур с подружкой решили сходить к ней в гости, но спросили разрешения у командира. И, как оказалось, не зря. Когда пришли в эту землянку, то увидели много икон, лампадку, а старушка показалась им слишком шустрой и подозрительной. Пока она кипятила чай, девчонки выскочили из землянки и встретили тут же командира. Он, оказывается, следом за ними пошел. Все вместе зашли к этой старушке, и оказалась она переодетым мужчиной-шпионом, а за иконами нашли две немецкие рации.
Лидия Денисовна говорит, что при медсанбате постоянно был офицер из особого отдела. Он строго следил, чтобы раны были на самом деле боевые, а не самострельные. А таких тоже было немало. Если заподозрит, что боец сам себя подстрелил, то разговор был один - расстрел на месте. Единственная гуманность, которую проявляли в таком случае особисты, была только в том, что они спрашивали раненого: "Принародно тебя расстрелять или чтоб никто не видел?" И сразу же приговор приводили в исполнение.
После снятия блокады до сих пор вспоминает ужас Ленинграда:
- Везде трупы - на улицах, в домах. Заходим в квартиру: сидит женщина безумная, держит на руках ребенка маленького, мертвого и... доедает его. А в квартире лежат еще родственники, умершие от голода... Разве можно об этом рассказывать нынешним детям, что ко мне приходят? Или нужно? Чтобы они знали правду о том, что такое война.
Чтобы никто нас не тревожил...
Мирную жизнь Лидия Денисовна строила в Яе. Вышла замуж за фронтовика Николая Мазура. Он несколько лет после победы работал в центральной комендатуре Берлина переводчиком, звал к себе и молодую жену. Но она отказалась ехать. Сказала, что не хочет больше видеть немцев. Тогда муж приехал к ней в Яю. Николай Никифорович работал в школе, а Лидия Денисовна - в детской больнице. Много лет прожили, пока муж не умер. Так вышло, что после войны они удочерили девочку, вырастили ее, отправили учиться в город... Кажется, вся Яя тогда пришла проводить в последний путь их дочь, которая погибла от рук подонка. И вновь супруги Мазур удочеряют сироту. Теперь самая дорогая на свете - их Катя и ее сыновья, надежда и опора ей. Скромная фронтовичка никогда не жаловалась на жизнь, судьбу, не выпрашивала помощи у власти. До недавних пор жила в небольшой избушке, заготавливала дрова, сажала огород. Теперь получила благоустроенную квартиру. Судьба свела ее с вдовцом Георгием Григорьевым, которому уже перевалил девятый десяток лет. Георгий Афанасьевич тоже фронтовик, дошел до Рейхстага, был ранен, но ни болезням, ни годам не сдается. Зарегистрировали свой брачный союз, как положено, и почти 20 лет вместе.
- Вот дедушка у меня герой, - рассказывает Лидия Денисовна. - Он ранен в позвоночник, ему ходить тяжело, но он каждый день обязательно зарядку делает. Каждый день и теперь подвиг совершает!
- Чего больше всего хотелось бы сегодня вам? - спрашиваю.
- Все у нас есть. Заботливые внуки, дети, пенсии на жизнь хватает. Дожить бы спокойно, чтобы нас уже никто и ничем не потревожил, - отвечают ветераны.
«Жизнь ещё не прожита». Зачем ветеран ВОВ высаживает кедры в местах боев? 
Фронтовой дневник. «Нас немцы боятся...» 
Фронтовой дневник. «Война она и есть война» 
«Отец жил ради нас!» 
За Зину Туснолобову!