Скромная и интеллигентная старушка Деникина живет в Анжерке, в старой сталинской квартире. Ей почти 90, она не обижается, когда ее до сих пор иногда называют "белогвардейской контрой". Тамара Павловна даже в годы оголтелого большевизма не стыдилась своей фамилии. Потому что считала - многочисленные родственники прославленного белогвардейского генерала Деникина, как и он сам, были настоящими патриотами России.
Царя прятали от большевиков
Так получилось, что вся непростая жизнь Тамары Павловны Деникиной была связана с историческими личностями и событиями. Да и сама она, урожденная Щетинкина, была из семьи очень богатых и известных до революции российских фабрикантов. Описать в рассказах всю жизнь этой женщины невозможно: для этого пришлось бы создать огромный исторический роман. Но даже штрихи из ее воспоминаний красноречиво свидетельствуют, что женщина она незаурядная. А рассказать об этом Деникина согласилась только сейчас. И только нашему корреспонденту:
- Отец мой был Георгиевский кавалер, награжденный четырьмя крестами, воевал в Сибирской дивизии. Потом попал в Петербург и вместе с сибиряками служил при дворе императора. У нас была большая фотография, там он вместе с семьей царя Николая 11: сам государь, государыня, дочери и наследник. Мы прятали эту фотографию, боялись за нее поплатиться жизнями. За службу верную царю отцу дарили на память большие портреты его Величества, они висели в нашем доме. Один портрет был огромным, выполнен на коже и украшен драгоценными камнями. Помню из детства, как однажды ночью пришли большевики и начали кричать на отца за то, что он хранит этот портрет, один из них начал хлестать по портрету нагайкой. Отец сказал: "Что же ты делаешь! Это же произведение искусства, и не важно, кто на этом портрете изображен. Попробуй сделать таким же свой портрет, тогда я и тебя повешу в передний угол..." Отца увезли, но скоро отпустили. После этого случая мы портреты царя из дома убрали, спрятали фотографии. Отец тайком передал все это в Томск сестрам, наказав бережно хранить их, но никому не показывать. Не знаю, сохранилась ли они.
Из рода Рюриковичей
- Первый муж мой был Пыриков. И весь его многочисленный род происходил из семейства князей и царей Рюриковичей. До революции последние поколения этого древнейшего рода служили в Кремле. У родственников в Москве была старая рукописная книга, где записывалась вся родословная рода Рюриковичей, записали туда и меня. Свекор со свекровью жили в Вашингтоне. Потом большевики многих Пыриковых расстреляли или отправили на 25 лет в лагеря. Мужу чудом удалось избежать сталинских репрессий. Он был уважаемым инженером-авиатором и работал до войны в Москве. Был поэтом и художником, рисовал карикатуры в "Крокодил". И все наше окружение было из талантливых людей - художников, скульпторов, композиторов. Дружили, к примеру, со скульптором Вучетичем, часто отдыхали у него на даче. Да и сама я почти всю жизнь занималась скульптурами, в Москве даже выставку делала из своих работ. Жили в центре, в трехкомнатной квартире в большом доме, соседями были Гризодубова, Дунаевский. Дружили семьями, а после войны некоторое время пришлось даже пожить в квартире Дунаевских. Потому что мужа вместе с заводом эвакуировали в Среднюю Азию, а я в это время уезжала в Анжерку... Когда обратно вернулись, нашу квартиру заняли, и жить стало негде. Но потом все-таки получили коммуналку. Я до войны работала в Москве в школе неуправляемых детей. Была тогда такая школа. А попала я туда по рекомендации самого секретаря ЦК комсомола Косарева. Была комсомолкой, на учете стояла в комсомольской организации, где одни артисты. Помню, как на собрании разбирали одну комсомолку за любовную связь с Косаревым. Заставляли вслух читать его любовные письма. А меня разобрал такой страх, ведь мне именно Косарев и помог устроиться на работу в школу и вдруг об этом кто-то узнает. Я молчала и дрожала от страха. Потом услышала, что Косарева признали врагом народа и расстреляли. Сталина, Берию, Ворошилова, Калинина много раз видела очень близко. Несколько раз в Тушино мы с мужем были на авиационных праздниках, и вся эта компания ходила рядом с нами. Дядя мой работал закройщиком и шил одежду для дипломатов, которые уезжали за границу, он многое знал о проделках вождей и часто меня предупреждал: "Тамарочка, если увидишь, что возле тебя останавливается автомобиль, беги от него, куда глаза глядят!" В то время часто хватали прямо на улицах молодых красивых девушек и увозили к Берии. В Москве я жила с семи лет, там же родился сын, который стал поэтом и художником. Сейчас вот он умер, и на память о нем остались стихи и замечательные картины, которые он написал с парализованной рукой. Сын в Москве дружил со многими талантливыми людьми, в то время я часто ругала его: "Опять напился с этим дружком -забулдыгой! Что может быть у вас с ним общего?" Кто же знал, что из того "забулдыги" потом получится Евгений Евтушенко? В Анжерку пришлось приехать из-за того, что умер муж, заболел отец, а жить в московской коммуналке стало трудно.
Деникин Кенигсберг спас?
- Деникиной я стала по второму мужу, за которого вышла замуж в Анжерке. Прожили с ним больше 25 лет. Я работала заведующей детским садом на машзаводе, он - на шахте. В городе его кроме как "генерал" и не звали, а меня называли "белогвардейской контрой". Звонили по телефону домой, обзывали. Я не могу с уверенностью сказать, что мой муж был близким родственником прославленного белогвардейского генерала Антона Ивановича. Обсуждать и выяснять такое родство при коммунистической власти было опасно и не принято даже в семье. Но они точно имели между собой какое-то родство. Хотя когда даже между нами заходили разговоры об этом, отшучивался и сразу переводил разговор на другие темы.
Всю Отечественную войну мой Деникин провоевал летчиком. Имел много наград, но по характеру был вспыльчивым и хулиганистым. Однажды после войны по пьянке в компании матом обругал Сталина. Его чуть не расстреляли, но на удивление все обошлось. Вспомнили прежние героические заслуги, в том числе и как он спас целый город. Уже в конце войны отдыхал на берегу плотины в окрестностях Кенигсберга и заметил какие-то подозрительные провода в воде. Доложил командованию. Оказалось, что плотина была заминирована тоннами взрывчатки. Если бы немцам удалось ее взорвать, то весь этот город был бы уничтожен. Мужа за бдительность наградили каким-то орденом. А потом все боевые награды отдали адвокату, который ходатайствовал в его защиту. Дело все-таки кое-как замяли, а вот ордена так и не вернули.
Муж вспоминал, что, когда в Анжерку пришли колчаковцы, несколько человек стали к ним на постой. Когда узнали, что в этом доме живут Деникины, начали очень заботливо к ним относиться. Но отец мужа боялся последствий такого внимания и заботы и вообще ушел из дома. Колчаковцы искали его по всему городу, пока не ушли. Все это время Деникин прятался: боялся, что следом за колчаковцами в Анжерку придут большевики и его расстреляют.
А выжить помогла вера
- Всех моих родственников постоянно преследовали за причастность к известным царским фамилиям, белогвардейцам - врагам большевиков. Мне удалось избежать репрессий. Хотя заставляли, чтобы я, как Иуда, отказалась от родителей. Когда работала в Анжерке заведующей детсадом, укоряли, что не могу занимать эту должность, потому что беспартийная. Но в партию все равно не вступила. Любила детей и посвятила им всю свою жизнь. А в политические дела старалась не вмешиваться. Всегда со мной была вера, что трудные времена все равно когда-то закончатся. Вот эта вера и помогла мне, наверное, выжить...
Кстати
По утверждению Тамары Павловны, некоторые улицы наших городов носят теперь имя ее родственника Щетинкина. Есть такие улицы в Кемерове и Анжеро-Судженске. Деникина говорит, что названы они в честь подвигов родного дядьки, который в гражданскую войну вначале воевал за белых, а потом переметнулся к красным и храбро сражался с Колчаком.
Косолапого сироту усыновил ижморский лесхоз 
Фронтовой дневник. Боль можно унять только в бою 
Фронтовой дневник. «Честное слово, что всё это правда»