А сейчас мы выжили бы? Блокадница о голоде и жизни тогда и сейчас

​27 января в России – День воинской славы. В этот день в 1944 году советские войска полностью освободили Ленинград от фашистской блокады, длившейся 900 дней и ночей. С тех пор блокадники расселились по всей России. С собой они привезли страшный, но незаменимый опыт выживания и своё мировоззрение, выработанное жестокой пыткой. Накануне этой знаменательной даты мы встретились с березовчанкой Клавдией ЗАХАРОВОЙ, которая тоже пережила ту блокаду.

Город без солнца

– Клавдия Алексеевна, когда началась Великая Отечественная война, вы жили в Ленинграде. Где вас застала новость о нападении немцев на Советский Союз?

– В 1941 году я закончила школу. 21 июня мы решили встретиться с одноклассниками на пляже у Петропавловской крепости. Погода была чудесная: солнышко светило, ветра не было. По радио с самого утра передавали торжественные, патриотичные песни. Было такое ощущение, что какой-то государственный праздник, который воодушевляет. И вдруг радио замолчало, затрещало, раздались позывные: «Внимание! Внимание!», и это слово повторялось несколько минут. Люди, конечно, собрались к репродуктору. И Вячеслав Молотов сообщил, что началась война.

– А когда первый раз стали город бомбить?

– До 8 сентября 1941 года Ленинград не бомбили. Но первым под удар попали Бадаевские продовольственные склады. Немцы сначала фугасные бомбы сбросили, а потом зажигательные. Склады загорелись и полыхали больше недели. Я в это время на Средней Рогатке копала окопы и противотанковые рвы, почти ничего не почувствовала. Услышала, что бомбят, и первая мысль была: хорошо, что не нас.

– Но 8 сентября как раз и началась блокада города. Об этом никто ничего не говорил, к осаде не готовились?

– Мы знали обо всех новостях, потому что радиоузел работал ежедневно. И о бомбёжке мы узнали, и о блокаде, и о том, что «сверху» решили не отдавать Ленинград, а стоять до последнего жителя.

Кстати, очень помогали передачи Ольги Берггольц. Она призывала нас стойко переносить всё, что происходит, подбадривала, приводила примеры мужества и героизма ленинградцев. Две истории мне больше всего запомнились: во Всесоюзном институте растениеводства были тонны зерна, но его сотрудники умерли с голоду, не взяв ни зёрнышка, а учёные из ботанического сада собирали по городу доски, топили буржуйки, спасая редкие виды деревьев. Сначала, когда не стало отопления и воды, эти примеры нас воодушевляли, но потом мы остались без света, и стало ясно, что помощи ждать неоткуда.

Чай по-ленинградски

– По разным данным, в блокадном Ленинграде от голода, холода и обстрелов погибли до 1,5 млн человек. А в первый год умерли около 780 тыс. ленинградцев. Как вам удалось пережить зиму?

– Мы всей семьёй жили в одной комнате. Купили печку-буржуйку, трубу в форточку вывели. Топили, чем могли, так и согревались. К тому же осенью я устроилась на Балтийский завод учеником токаря. Работала, пока силы были, а потом от голода не могла даже закрутить детали в снаряде. Ключ большой – его повернёшь, повиснешь на нём в надежде, что под собственной тяжестью получится закрутить, а когда в станок кладёшь – деталь вылетает. А потом не стало света, станки встали. Я воду носила в стационар, уголь разгружала, дрова пилила, покойников собирала, в общем, делала любую работу, чтобы хлебные карточки у меня не забрали.

– В блокаду рабочим полагалось по 250 г хлеба в сутки. А как же вы делили на семью эти крохи?

– С начала блокады жили мы впятером: я, мама, папа, сестра и бабушка. В ноябре умерла бабушка, потом папа, в феврале 42-го сестра родила дочку, но в марте они обе умерли. И вот я получала 250 г, мама – 125 г. Мы делили этот кусочек ровно пополам. Мама отдавала мне мою пайку со словами: «Клава, ты не ешь всё сразу, оставь на работу». Я снова хлеб пополам делила, одну часть заворачивала в салфетку и убирала на полку в буфет, а с другой я усаживалась поближе к буржуйке, наливала себе чай «по-ленинградски». Это была невкусная кипячёная вода из талого грязного снега. Солила кипяток, насыпала соль на хлеб и ела. Иногда меня подруга с её братом Шуркой подкармливали. У них родители в НКВД работали, они где-то брали дуранду, из которой пекли лепёшки, и вот на них приглашали.

Чтобы помнили?

– Клавдия Алексеевна, вас часто приглашают на встречи со школьниками, где вы рассказываете им о войне и блокаде. Это для патриотического воспитания или здесь другая цель?

– В том, что я выжила в Ленинграде, ничего ни героического, ни патриотического нет. Просто люди, которые пишут книги и учебники, знают о блокаде от третьих лиц и не знают всей правды. Я же всё это видела, через себя пропустила и пережила. Когда я пересказываю детям без прикрас и преувеличений реальные истории из своей жизни, в классах стоит такая тишина, которой, как признаются учителя, нет даже на уроках. Слушают мои рассказы.

– Сейчас модно каяться, что об участниках и тружениках тыла мы вспоминаем только в дни воинской славы и в День Победы. А вы чувствуете себя забытой или внимания и заботы общества хватает?

– Пару лет назад мне в квартире заменили окна, помогли пол на кухне перестелить, в ванне плитку положили. А по большому счёту, почему мне местная власть должна помогать? Для этого города я ничего не сделала. Пенсию получаю, льготы имею, обделённой чем-то я себя не считаю.

– А если сейчас (не дай бог, конечно) какой-нибудь город попадёт в кольцо блокады, смогут ли его жители выжить?

– Меня этот вопрос тоже часто мучает… Мы раньше без денег жили, копали окопы, работали за хлеб. Проблема в том, что теперь никто ничего не будет делать бесплатно. Я не уверена, что сейчас люди смогут выдержать подобное испытание.

Смотрите также:

• Завидному жениху... 104 года. Желает познакомиться... →
• «Ты должна быть счастливая» →
• «Жить, чтобы любить…» →