«Мама стирала бинты дома...» О тыловом быте и военных буднях кузбассовцев

Есть строки истории, которые нельзя позабыть, тем более, пока живы её свидетели. Наталья Козлова из тех «детей войны», чьи отцы первыми ушли на фронт. Но её историю можно назвать счастливой. Сегодня Наталья Михайловна поделилась с нами своими воспоминаниями о жизни глубоком в тылу.

Екатерина Козлова, «АиФ-Кузбасс»: Наталья Михайловна, война пришла в Ваш дом? Ваш отец, знаменитый хирург Михаил Подгорбунский, ушёл на фронт в первые дни войны?

Наталья Козлова: Я на удивление прекрасно помню, как во время войны отец ушёл на фронт. Повестка пришла вечером, ровно 22 июня 1941-го: уже на следующее утро он был обязан явиться на вокзал, откуда их должны были везти в Томск, а оттуда куда-то в Прибалтику. Но немцы наступали так быстро, что к тому времени как папа прибыл в Томск, Прибалтика была уже полностью оккупирована фашистами. Поэтому его отправили в Бородино, участвовать в обороне Москвы.

Так, за время войны я его больше и не видела. Только один раз, когда ему всё-таки разрешили навестить семью. Хотя трудно сказать, что действительно видела. Я тогда залезла под стол, чтоб только слушать их с мамой разговоры, в то время как все были уверены, что я давно и крепко сплю… Разумеется, время войны – страшное время, его даже и вспоминать-то мучительно больно.

С голодом покончили

– Первый год войны, наверное, был самым тяжёлым для всех. Голодно было без продуктов и денег. Что вы помните о том времени? Как выживали?

– Во время войны я жила с мамой, Ниной Николаевной, старшей сестрой, Сталиной Михайловной, и дедушкой, Алексеем Петровичем Подгорбунским. Мы жили в Кемерове, на улице Н. Островского, в небольшом деревянном доме. Мама в то время работала терапевтом в госпитале, куда поступали раненые. Она уходила на работу рано утром, а возвращалась поздно вечером. Со мной и моей сестрой всегда был дедушка. Он был уже довольно преклонного возраста и не мог работать. Не помню, чтобы мне приходилось тяжело. Я была совсем ребёнком.

Но отчётливо помню, как мама рассказывала, что первый год войны был для неё самым тяжёлым, потому как она попросту не знала чем нас кормить. Купить продукты было очень сложно. Ведь, как тогда говорили: «Всё для фронта, всё для победы», и, естественно, ничего лишнего у нас не имелось. Мама даже по деревням ходила и меняла вещи на продукты.

Но мама была упорной женщиной, она никогда не сдавалась. На второй год войны госпиталь выделил ей три участка земли в разных районах города, на которых она посадила картофель, и, - можете себе такое представить, - он уродился! Тогда и с голодом в нашей семье было покончено. Но проблемы всегда были. Маму даже долгое время по окончании войны волновало отсутствие мыла, стирального порошка.

Нечем было мыться, стирать вещи. Да и к тому же, дело в том, что всё было в дефиците, и даже перевязочные материалы в госпитале. Маме, как врачу, их приходилось стирать самой, у нас дома. В нашем доме и по сей день можно найти остатки запасов строганного хозяйственного мыла, хотя мы давно уже живём в другом месте, на улице Весенней и достаток у нас неплохой. Сейчас такие «находки» пугают.

– А тогда войны не боялись?

– С тех времён я помню, что сильного страха я не испытывала, поскольку фашистское наступление не продвинулось дальше Москвы и Сталинграда, наш город не был оккупирован, никого не забирали в плен, мы находились в глубоком тылу. Здесь царила «производственная» атмосфера, люди работали.

Вспоминается, как однажды завод в Кировском районе, на котором делали взрывчатку, не выдержал и взорвался. Зрелище было страшное. Земля слегка тряслась, окна квартир дребезжали, в воздухе витали остатки от упаковочных пакетов… Это произошло днём, когда я спокойно играла во дворе с сестрой. Так сказать, ничего неожиданного не предвиделось. И тут этот взрыв. Мы сразу же забежали в дом, очень испугались. Но это, пожалуй, единственное пугающее воспоминание о войне.

Отца дождались

- Ваш отец очень известная личность в Кузбассе, герой СССР, основатель областной больницы. Как он прошёл войну? Вы помните что-нибудь из его рассказов? Как Вы его встретили?

– Отец ушёл на фронт врачом. Я помню, как он рассказывал, что работал в госпитале на фронте, был хирургом. И однажды в этот госпиталь приехала с проверкой комиссия во главе с главврачом фронта Бакулевым. Тот обратил внимание, что в этом военном госпитале было два входа. Он поинтересовался, почему так, и что это значит. Отец мой, Михаил Алексеевич Подгорбунский, объяснил, что эти два входа – его идея: «Раненых поступает в госпиталь очень много, и надо как-то их сортировать. Ведь тяжелораненых и легкораненых в один вход лучше не пускать. Легкораненые быстрее идут наскоро залатать свои раны, они могут просто затоптать тяжелораненых, которые еле передвигаются, отсюда и два входа».

После этого Бакулев ещё поинтересовался, отчего же отец, такой прекрасный хирург, не оперирует никого самостоятельно, отчего он не за операционным столом. Отец ответил: «Оперировать может и рядовой хирург, а вот принять раненого, понять, какое у него ранение и распределить его куда надо, может далеко не каждый врач. Ведь если, к примеру, поступивший в госпиталь человек ранен смертельно, предпочтительнее будет положить на операционный стол того, кого ещё есть хоть какой-то шанс спасти».

После этой проверки отец был назначен главным хирургом армии. Он оставался им до конца войны. И последний год войны наша семья прожила на удивление достаточно спокойно. Ничего не происходило вокруг, я ходила в детский сад, моя сестра в школу. Можно даже сказать, что жили мы как обычная семья. В 1946 году отец был демобилизован и вернулся домой. Его мы встречали дома, всей семьёй, за одним столом. Это был прекрасный момент жизни.